Искатель, 1995 №4 - Юджин Фрэнклин

Прошло более четырех суток, а я так и не нашел никакого средства к спасению. В центре моего «острова» пролегала широкая щель, но я не знал, куда она ведет. Подвергаясь явной опасности, я предпринял несколько попыток исследовать ее. Каждый раз меня останавливала темная дыра, вероятно, кончавшаяся тупиком. И все-таки я постарался в нее спуститься, используя веревку и кирку, но до дна так и не добрался.

Я попытался также подавать различные сигналы, надеясь привлечь к себе внимание кабилов из окрестных селений. Вечером использовал для этого карманный электрический фонарик. Но никто не шел мне на помощь. Да и что толку, если бы кто-то и откликнулся на мой зов о помощи — на плато подняться не легче, чем с него спуститься! Потребовалось бы специальное снаряжение, которого не было и не могло быть у кабилов, живших в этой пустынной местности.

Я жестоко страдал от голода и жажды. На четвертые сутки мне показалось, что я схожу с ума. На пятый день я вновь исследовал щель, и на этот раз мне повезло немного больше: на одной из стен я обнаружил карниз, что весьма облегчило мой дальнейший спуск. Далее я очутился в крутом, но доступном для прохождения по нему человека коридоре. Я двинулся вперед. Вскоре я заметил еще одну дыру и, освещая себе путь карманным фонариком, направился к ней. Вокруг была кромешная тьма. Однако я решил рискнуть и после нескольких неудачных попыток все-таки достиг дна. На мое счастье там оказался еще один коридор. Сперва то был довольно отлогий проход, но потом он начал круто подниматься вверх, что показалось мне опасным.

Все же я шел вперед — меня одолевала сильная лихорадка, и я перестал думать об опасностях. Вдруг где-то внизу мелькнул слабый свет. Я ускорил шаги, но в нескольких метрах от намеченной цели кубарем полетел вниз. Придя в себя после падения, я почувствовал сильную боль в правой ноге. Отныне передвигаться пришлось, как говорится, на «трех лапах».

Пространство, где я очутился, было шире тех проходов, по которым я попал сюда. Сквозь щель, в которую мог бы пролезть даже человек. Сюда проникал слабый свет. В тот момент, когда я пополз к этой щели, раздалось глухое рычание, и я увидел две небольшие светящиеся точки. Это была львица! Хотя меня мучили жажда и голод, к тому же сильно лихорадило, я испытал настоящий страх. Но вскоре успокоился, ибо понял, что животное не сможет до меня добраться — щель для него слишком узка.

Я посмотрел на львицу и увидел совсем рядом с ней двух львят.

Минут через пять я почти забыл об опасном соседстве. Меня мучила жажда, и я со всех сторон исследовал пещеру, надеясь найти из нее другой выход. Вскоре я его обнаружил. Низкий и довольно широкий, он привел меня в другую пещеру, где я вдруг услышал журчание ручейка. Из щели в скале текла струйка воды, и уж поверьте, подобного счастья я никогда в жизни еще не испытывал!

Утолив жажду, я почувствовал, что голоден: мой «пост» длился уже пятеро суток!

Я вернулся в первую пещеру — туда по крайней мере проникал свет. Он становился все ярче и ярче — по всей вероятности, взошла луна. Вновь почуяв по соседству человека, львица вскочила и зарычала. У входа в львиное логово возник массивный силуэт — гигантских размеров лев тащил в пещеру добычу. Но мое сердце забилось сильнее не при виде огромного льва, а его добычи. Я смотрел на нее с настоящим вожделением. Когда лев бросил ее около львят, меня охватило такое волнение, что поначалу я пальцем не мог пошевелить и даже затаил дыхание.

И вдруг во мне пробудился древний инстинкт. Он потряс все мое существо, затмил разум. Я просунул кирку в логово львов и нанес ею точный удар: острие кирки воткнулось в тело убитого львом животного, и лев со львицей опомниться не успели, как добыча перекочевала через узкую щель в мою пещеру.

Животное было еще теплым. Я пил кровь, сочившуюся из его ран, а совсем рядом со мной злобно рычали львы.

Я пробыл в пещере еще пять суток. В конце концов я нашел небольшую щель, выходившую в обширный грот, но она была слишком узка. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы расширить ее. К счастью, у меня было вдоволь мяса! Правда, есть его приходилось сырым… вскоре оно отдавало душком. Но поверьте: я его ел! Когда я выбрался наконец из своей пещеры и добрался до деревни кабилов, меня охватило величайшее умиление.

Я поклялся никогда не стрелять во львов.

ДВЕ ИСТОРИИ О ЖИВОТНЫХ

— Нет никакого сомнения, — произнес Анри Делатур. — Животные обладают не столь ярко выраженной индивидуальностью, как люди, но не пытайтесь утверждать, что между животными одного и того же вида, иногда даже одного семейства, нет различий. Я часто сталкивался с фактами противоположного свойства и приведу вам только два примера, а вообще-то мне было бы нетрудно рассказать и о многих других подобных случаях.

Я жил тогда в одном из предместий Лондона, и мне приходилось вести настоящую войну с крысами. Эта отвратительные и на удивление хитрые животные ночами совершали настоящие нашествия на кухню, пожирая хлеб, сахар, мясо.

В то время я был молод, свято верил в старые басни, в которых Раминагробис[4] истреблял целые полчища крыс. То были черные крысы, изгнанные давным-давно на пустыри и заброшенные поля. Те крысы, что наводняли мой дом, были настолько страшными, что, казалось, не прими мы вовремя соответствующих мер, — они возьмут штурмом наши большие города.

Тогда я еще был довольно наивным малым и приобрел несколько кошек. Многие из них старались избегать встреч с крысами, другие, те, кто вступал в схватки с омерзительными животными, оставляли поле боя. Но вот у меня появилась белая кошка. Внешне она ничем не отличалась от своих собратьев. То была славная лондонская кошечка, какие сидят обычно на каменных заборах садов. Однако она оказалась куда отважней своих трусливых собратьев.

Беспощадную борьбу с крысами она начала в первую же ночь после появления в моем доме. За неделю кошка загрызла девять крыс и получила более полутора десятка ран. Это нисколько не охладило ее пыл. Напротив, она становилась смелей и смелей после каждой схватки. И если бы враг не был так многочислен, она, конечно, вышла бы из этой войны победительницей.

В ночь на