Аккорды смерти в ля мажоре - Елена Бриолле

– …что мотивы нам неизвестны, – закончил за Ленуара Пизон.

– Или что они оба стали объектами шантажа.

– Но в таких случаях угрожают убить кого-то из близких, а у Изольды никого из родственников во Франции не было, как и у Человека-аиста. – Пизон снова открыл табакерку и взял оттуда щепотку табаку.

– Всё верно. Что же их объединяет? – Ленуар помолчал, а потом продолжил: – А то, шеф, что они оба были вхожи в дома французской аристократии и сильных мира сего. Она выступала на музыкальных салонах. Ей не нужно было бегать по Парижу в поисках очередной жертвы – достаточно было получить приглашение как эксцентричной и модной певице, и наши старички из правительства сами слетались на её свет, словно мотыльки. Точно так же действовал и Шмид. Он входил в дома состоятельных и влиятельных семей через заботливые сердца дам, которые думали о своих детях и об их музыкальном образовании. К тому же во Франции все женщины из высшего общества умеют музицировать. Итак, наши австрийцы получали информацию в атмосфере частных музыкальных салонов, куда все приходят не работать, а отвести душу, расслабиться и побеседовать о приятных мелочах. В такой атмосфере, где собираются близкие люди, которым доверяешь, можно собрать самые важные сведения о состоянии французских финансов и государственных проектах нашего правительства. Штрих третий.

– И часто ты посещаешь музыкальные салоны, Ленуар? Я думал, что это твой дядя – знаток выгодных сделок и кулуарных разговоров.

– Дядю чуть не убили за пианино. Поневоле станешь знатоком музыкального мира. Если они так сильно желают избавиться от улик, значит, тайна, которую они скрывают, не сводится только к кулуарным разговорам. Те, кто это понимает, рискуют жизнью. Возьмём адмирала Бургсталя.

– Того, которого хватил паралич, когда он увидел Изольду? При чём тут этот неудачливый герой-любовник?

– А при том, что паралич его хватил не из-за фотографий Изольды, хотя и по её вине.

– Что ты имеешь в виду?

– Газету опубликовали в прошлом году 4 июля, так? На той же странице написали о том, что немецкая подводная лодка «Пантера» вошла в воды Агадира. Что за этим последовало?

– Агадирский кризис, который чуть не вылился в войну между Францией и Германией.

– Вот именно. А кто, по-вашему, подсказал немцам, когда и где лучше вводить подлодку?

– Изольда Понс?

– Да! – ответил Ленуар. – А она получила эти сведения от адмирала Бургсталя, который только что сам вернулся из Агадира. Когда адмирал увидел заметку о подлодке «Пантера» и разгоревшемся дипломатическом кризисе, способном разжечь войну, он понял, что невольно рассказал свои военные тайны Изольде, а она его использовала, чтобы передать их немцам. Вот его и хватил паралич. От такого открытия не только паралич может хватить. Удивительно, что он вообще не умер от пережитого удара.

– Хм. Выходит, Агадирский кризис случился по нашему недосмотру… – Пизон опустил глаза на свой старый массивный стол и насупился. Теперь его не радовала даже табакерка.

– Да, но промахнулись не мы, а контрразведка. Вы спросили меня, шеф, что я узнал в том замке Вильгельма II. Так вот, я узнал, что вместо того, чтобы следить за внешними границами и врагами, мы должны бороться с врагами внутренними. А Августа фон Варенсфельд также упомянула о какой-то Иллюминации, которая ожидает Францию, и что немцы там ни при чём. Нам нужно не закрывать дело, шеф, а, наоборот, землю носом рыть, чтобы всю страну в скором времени не хватил паралич. Политический и военный.

– Что за Иллюминация?

– Пока не знаю, но она сказала, что это событие произойдёт 14 июля.

– Салют в честь национального праздника?

– Не думаю. Августа фон Варенсфельд выражалась фигурально. Она имела в виду, что в этот день произойдёт событие, которое положит начало новой эпохе Просвещения.

– Бред какой-то. Она помешанная, ты говорил.

– Шеф, надо установить слежку за людьми, которые получили телеграфы, и попытаться узнать, с кем они встречаются и какую информацию передают.

– Хорошо, я поговорю с политическими, а ты…

– А я пока пойду высплюсь?

– Отличная идея. Ты мне нужен свежим.

Ленуар вышел на набережную Орфевр и потянул носом прохладу июльского вечера. Об одном он сегодня умолчал. Августа фон Варенсфельд упоминала не только Иллюминацию. Она вспомнила его самого и обвинила в смерти Элизы. От этой мысли у Ленуара снова на душе загорчило. Что она тогда сказала? Что ей тоже изменили? Её пианист? Кто же был её пианистом двадцать лет назад в отеле «Лютеция»?

39. Инвалиды войны

Париж, 5 июля 1912 года, четверг

Вместо того чтобы спать, Ленуар отправился проведать дядю. Хранилище банка Парижа и Нидерландов меньше всего теперь напоминало самое безопасное место Франции. Оно походило на гостиную любителей искусства. Леон Дюрок полулежал в своём громадном кресле. Рядом на столе выстроились склянки с микстурами и чистые бинты, а также огромный букет хризантем. Рядом с больным, закутанным в домашний халат, сидела медсестра, а вокруг по всему залу были выставлены картины самых разных художников.

– Ты решил открыть здесь новую выставку? – спросил Ленуар, радуясь, что дядя жив, и отпуская сиделку.

– Где ты пропадал, пока твой дядя здесь боролся со смертью? – проворчал Дюрок. – Эти картины позволили мне забыть о том, что мой племянник оставил меня одного и даже не предупредил о нападении на меня свою тётку! Она узнала всё из префектуры полиции.

– Дядя, если ты не помнишь…

– Не помню!

– Так вот, это я тебя привёз в госпиталь, а потом сюда. Тебе сделали операцию и…

– И тебе на меня наплевать, Габриэль! Помочь мне некому.

– А врачи? А медсестра? А твои коллеги и тётя?

– Тебе всё равно, что у меня болит и что я чувствую!

Ленуар был рад. У дяди явно накопились силы, чтобы с ним препираться, а значит, он всё-таки идёт на поправку.

– Откуда у тебя все эти картины? – спросил он.

– Я велел вытащить их из сейфов своих клиентов. Картины должны выставляться, а не пылиться в закромах. Это меня успокаивает. Если они увидят свет, это даст мне надежду, что я тоже скоро увижу свет.

– Что говорит врач?

– Жить буду. Говорит, что в моём возрасте лучше поберечь себя. С тобой, значит, общаться пореже.

– Это ты отправился на аукцион за вещами мадемуазель Понс. Я тебя всего лишь сопровождал, а потом спас тебе жизнь.

– Что тут за жизнь? Кормят одними овощами. Я что – корова? Ох, даже в плечо отдаёт из-за нервов.

– Дядя,