Секрет австрийского штруделя - Анна Акимцева

Или вот мы обмываем первую Анькину машину. Я тогда уже год как рассекала на маленьком матизе, и подруге захотелось тоже купить авто.

А теперь я буду помнить, в какое платье мы ее оденем в последний раз? Или какого цвета будет гроб?

Как заставить себя не думать о том, что больше никогда не увидишь человека, как будешь смотреть в глаза ее родным. А еще душу больно царапало чувство вины, вдруг все же Анюту убили, и убийство это каким-то невообразимым образом связано с тем, что происходило со мной.

Смирнов говорил, Воронцов переспрашивал, задавал вопросы, перезванивал в ГИБДД, Следственный комитет района, где находится моя квартира. Верещагин и тот принимал участие в разговоре. Пару раз он переспросил у Смирнова какой-то удививший его факт. Меня словно не замечали, говоря обо мне в третьем лице.

– Я очень хочу домой. Который сейчас час? – пошатываясь, встала с дивана.

– Почти семь, – взглянув на часы, сообщил Верещагин. – Я, так понимаю, что моя помощь сейчас не требуется. Поеду, пожалуй. Могу тебя довезти, если ты без машины.

Дверь кабинет распахнулась, в приемную вышла Страхова, окинула взглядом собравшихся.

– Тело сейчас отправят на экспертизу? Когда мы сможем ее похоронить? – обратилась она к следователю.

– Пока сказать сложно, все будет зависеть от эксперта, – немного подумав, ответил Воронцов.

В наступившей тишине, мой судорожный вздох был слышен, так словно я зарыдала во весь голос.

– Ульяна, соберись. Ты что – кисейная барышня? – рыкнула директор на меня.

Неодобрительные взгляды мужчин она словно не заметила. Собственно говоря, Вера Романовна все делала правильно. Подойди она сейчас ко мне со словами сочувствия, сожаления, то истерики, многослойной, с успокоительными, точно было бы не избежать. А вот такой резкий голос, привел меня в чувство.

– Ты сейчас поедешь домой, – тоном, не терпящим возражения, заявила Страхова. – Дим, довезешь ее?

– Думаю, что нам, с Вашим безопасником, еще многое нужно обсудить. Действительно, странная история происходит, – возразил Воронцов.

– Тогда Ульяна останется с нами, – заупрямился Димка. – На сегодня, простите Вера Романовна, трупов достаточно.

Мне так нестерпимо захотелось домой, забиться в норку, наконец-то поплакать, подумать, не ловя на себе обеспокоенные взгляды, не держать лицо. А еще захотелось позвонить родителям, Максиму, удостовериться, что с ними все хорошо, они здоровы.

– Я очень хочу домой, пожалуйста, отпустите меня…Дим, обещаю, что закроюсь на все замки, никого не пущу. Ты же не выключил камеры? Вот и будешь в свой телефон за мной подглядывать.

– Обязуюсь довести ее до квартиры, проверить помещения на наличие посторонних объектов, проследить, чтоб закрыла дверь, – отрапортовал Верещагин, придя мне на помощь.

Все смотрели на Смирнова, ожидая решения. Даже я в тот момент твердо верила, что именно от Димки должна получить разрешения, хотя в другое время, не задумываясь, хлопнула бы дверью и сама двинулась домой, на такси!

– Хорошо. Только, пожалуйста, проводите ее до квартиры, – согласился, наконец, он.

– Сейчас, в первую очередь, уточним информацию про австрийца, а в понедельник займемся машиной. Кстати, она, где сейчас стоит? – услышала я уже у порога вопрос Воронцова. Он обращался не ко мне, к Смирнову. Но упоминание Алекса, заставило меня остановиться. Страшно подумать, что будет с несчастным иностранцем, если эти двое нагрянут к нему и начнут допрашивать!

– Прошу Вас, не трогайте вы профессора. Он абсолютно ни при чем, – попросила я.

– Мы сами разберемся, поезжайте домой Ульяна Владимировна, – Воронцов сделал рукой жест, как бы выпроваживая меня. – Это вопросы следствия. И мне решать, кого и как допрашивать.

Смирнов одарил следователя взглядом полным уважения и благодарности, а Верещагин, настойчиво стал выводить меня в коридор, поддерживая под руку.

«Да и ладно, Алекс не маленький мальчик. Сам справится. А не справится – позвонит Давиденко…или в посольство», – подумала я, но все же решила поговорить с Эдером из дома, предупредить о скором нашествии к нему в отель наших неутомимых правоохранителей.

Верещагин и правда проводил меня до квартиры, терпеливо ожидая, пока я справлюсь с новыми ключами, потом дотошно проверил все комнаты и даже заглянул на балкон.

– У тебя есть успокоительное? Или мне сходить в аптеку? – уже на пороге спросил адвокат.

– Нет нет, все есть, спасибо.

Закрыв за Верещагиным дверь на все замки, я помахала рукой в камеру. Смирнов перезвонил буквально через секунду.

– Ульяна, ты нам обещала никого не впускать. Помнишь? И не впадай в истерику. Займись лучше делом, поищи ладанку, ты профессору грозилась ее в Австрию привезти.

– Дим, я честно, честно никому не открою, – в десятый раз пообещала я.

Муррик, переждав пришествие в квартиру чужого человека, выскочил из своего укрытия, радостно покатился к холодильнику. Сухой корм и вода были в его распоряжении всегда, но вкусного, влажного корма хотелось нестерпимо.

Покормив кота, устало опустилась на диван в гостиной. Набрала телефон матери.

– Мам, мам Анюту убили, – зарыдала я, едва услышав «Алле».

– Тихо, тихо, скажи мне что случилось? С тобой все в порядке? – забеспокоилась мать.

– Я дома, со мной все хорошо, а вот Анька…., – опять горько, как в детстве заплакала я. Как хорошо оказывается, когда есть человек, перед которым можно быть слабой и не стесняться этого. – Её убили. Сегодня в офисе…

– Господи, помилуй. Кто?

– Никто не знает. Ее толкнули, она головой о сейф ударилась. Мам, ну как же так. Почему умирают всегда только хорошие люди… Не могу себе представить, что теперь ее не будет….

Мама молчала, словно собираясь с мыслями. «Сейчас скажет традиционную фразу, что Богу плохие тоже не нужны», – подумалось мне.

– Ульян, ну ты что так разошлась, будто родного человека потеряла? –строго заявила моя родительница. У меня от этой фразы даже рыдания захлебнулись.

– Мам, мы же дружили. Как ты можешь? – возмутилась я.

– О мертвых плохо не говорят. Но…это ты дружила, а она тобой бессовестно пользовалась. Все об этом знали. Ты как начала ее опекать в семнадцать лет, так и не могла остановиться. Забыла, как отдала ей последние деньги на свадьбу? Или как бесплатно все дела фирмы ее Ромочки ведешь? Или тебе напомнить, что это она тебя с мужем развела? Она же тебя как собачку на привязи держала, знала за какие ниточки дернуть, чтоб себе подчинить.

Все что говорила мама – было правдой. И деньги я Анюте отдала, и мужу ее помогала. А что касается моего брака…. Он и так трещал по швам, мы ругались с мужем каждый день, но не расходились. Последней каплей, переполнившей мою чащу моего терпения