Секрет австрийского штруделя - Анна Акимцева

– Ей кажется, что мне стоит пойти домой! – передразнил меня Роман. – А мне кажется, что ты должна сегодня сдохнуть! Но перед этим, отдашь мне все, что тебе не принадлежит!

С этими словами он кинулся ко мне, схватил за шею, стал душить. Его тонкие пальцы, которыми так восхищалась Анюта, называя аристократическими и музыкальными, стальной хваткой держали меня.

В лицо Роману было страшно смотреть. Рот перекосило то ли в ухмылке, то ли в оскале, глазе побелели от злости, взгляд стал стеклянным.

– Для первого раза достаточно, – заметив, что я едва не теряю создание, расцепив руки, заявил Роман. – Ты пока мне нужна. Живой!

Я закашлялась, согнулась пополам. Это, видимо, особо понравилось Роману. Он схватил меня за волосы, поднял голову к своему лицу и зашептал на ухо: – Ты скажешь мне все!

Это было страшно. Еще две недели назад, с этим человеком, мы жарили шашлыки, весело смеялись, строили планы на лето. А сегодня он, вдруг, превратился в зверя!

«Наверное, он под воздействием каких-то веществ», – мелькнула у меня догадка. – «Или у него временное помешательство. На фоне стресса. Тогда нужно говорить тихим спокойным голосом, не переча ему. Вроде бы так психологи советуют общаться с душевно больными, агрессивными людьми».       В тот момент Роман оказался очень близко от меня, так близко, что я вдруг почувствовала запах его туалетной воды – Kilian!

Меня словно окатило холодной водой, а в голове, ускоренными кадрами, замелькали события прошедшей недели. «Мистер Икс» – рост, телосложение, мерзкая черная толстовка с капюшоном, парфюм, а самое главное – требование вернуть ему некую, неизвестную мне вещь. Вещь, ради которой он и затеял это триллер. Все сходится. Роман? Это все совершил Роман? Но этого не может быть! Мозг отказывался принимать такие выводы, цепляясь, как за соломинку, за мысль о том, что муж Ковальковой просто сошел с ума.

– Это ты всю неделю преследовал меня и ломился ко мне в квартиру? – напрямую спросила я, глупо надеясь, услышать отрицательный ответ.

– А до тебя только дошло? Ты и вправду – блаженная дура!

Мое сердце ухнуло где-то в горле, в голове запульсировала острая боль, в глазах потемнело. В моей квартире убийца, жестокий, озлобленный, готовый на все. Страшно, как же мне страшно. Хотелось завизжать от навалившегося ужаса, закричать, заплакать. Но нет, нет. Он от меня такого не дождется! Я не сдамся, мне нужно жить, я хочу жить.

Спасительная мысль о камерах на входе в квартиру и Смирнове, их просматривающем, была мной отброшена сразу. Не придет Димке в голову, что новоявленный вдовец объявился в моей квартире с маломальской угрозой. Иначе, Смирнов уже бы звонил мне. Значит, рассчитывать придется только на свои силы.

Мужчина всегда сильнее женщины, а сейчас, в состоянии какой-то маниакальной злобы Роман походил на разъяренного быка, совладать с ним, оттолкнуть, мне было не под силу.

«Только бы добиться, что бы он перестал держать меня за волосы. А уж тогда…. Как там учил меня сын, рассказывая про азы самообороны? Бить по кончику носа, а потом по коленке! Я справлюсь, я обязательно справлюсь!» – строила я планы побега.

– Пожалуйста, – стараясь убрать из своего голоса испуг, начала я, – скажи, что твоего есть у меня. Отдам, честное слово, отдам.

– А ты не знаешь? – засмеялся мужчина. – Убогая не знает! Это все твоя привычка хватать чужие вещи! Тебе своих мало?

– Я…я правда у тебя ничего не брала….

– Не у меня, у Анюты! Где флешка? – заорал он.

– Какая флешка? – я ожидала чего угодно, только не такой банальщины. – Ром у меня в сумке сейчас две флешки, одна с правовой программой, вторая с рабочими документами. Давай выйдем в прихожую и посмотрим мою сумку?

Нужно попробовать вывести Романа к входной двери, под камеру.

– Себе оставь эту фигню. Мне отдай мою флешку. Слышишь ты? Флешку, в форме кристалла-сердечка. Ты взяла ее у Анюты! – снова заорал мне в лицо Роман, продолжая держать меня за волосы. Пульсирующая боль нарастала. – Вспоминай! Месяца полтора назад, под девятое мая, ты бегала по офису и искала чистую флешку, какой-то идиотский доклад своему дегенерату-сыну распечатать. Ну?

Я действительно искала в то время по офису флешку (потому как свою забыла на даче), чтобы распечатать слайды из доклада сына в соседнем с моим домом, салоне фотографии. Флешкой в офисе делиться никто не хотел, но мне тогда пришел на помощь наш программист, распечатав слайды на своем цветном принтере.

Мне очень хотелось заорать, что дегенерат – это сам Роман, а мой сын это лучший ребенок в мире и никакие сволочи, врывающиеся в чужие квартиры и ворующие сумки и кошельки, не смеют говорить про него гадости. Но, вместо этого, я закричала:

– Я ничего не брала! Мне в тот день флешка вообще не понадобилась. Возможно, она в кабинете у Анюты завалилась? Предлагаю вместе поехать в офис и там ее поискать.

– Отпусти, мне же больно, – добавила просительным тоном.

Как ни странно, Роман внял этой просьбе и волосы мои отпустил, но схватил за руку, вывернув ее за спину, резонно опасаясь, что побегу к двери. Я не сопротивлялась. Нужно усыпить его бдительность, пусть только немного ослабит хватку

– Ром, а что на этой флешке? – заискивающее спросила я.

Действительно, что там? Тайны пентагона? Пароли от швейцарских банков? Государственная тайна строительства российских дорог? Или версия с флешкой придумана, что бы скрыть истинную цель теперь уже «НЕ Мистера Икс». И я, кажется, знаю какая она, та цель.

– Это тебя не касается. Просто отдай.

.– Рада бы, но… нет у меня никакого кристалла … – смиренно ответила я, и, не удержавшись, понимая, что играю с огнем, спросила: – А зачем ты коробки, запакованные три месяца назад, вскрывал, если пропажи Анюта лишилась только полтора месяца назад?

От этого вопроса, указывающего на явную нелогичность действия, Роман, как будто смутился и перестал пребольно выкручивать мне руку.

– Что ты искал у меня дома? Помимо флешки? – уловив его замешательство, решила прояснить все до конца и не предпринимать пока никаких боевых действий. – Ладанку моего деда?

Задавая этот вопрос, я смотрела прямо на Романа. От моих последних слов он вздрогнул.

– Зачем тебе эта ладанка? Что в ней такого необыкновенного?

– Ты не блаженная, ты – идиотка. Эта штука стоит как самолет.

– Бред собачий! Это не материальная вещь, это оберег семьи, – вскинулась я, повышая