Забыть о девочках - Жаклин Баблиц

Шлейф ее страха для него теперь как указка.

«За мной, – как умеет, говорит Джон Дуглас своему проводнику. – Сюда!»

Так не бывает, чтобы дело раскрылось сразу, с одного удара. Но телефонного звонка, на который ответил инспектор Кэнтон, оказалось достаточно, чтобы возникла трещина. Линия разлома, протянувшаяся вдоль всей Лонгвью-роуд. Неизвестная женщина точно не знала, где находятся пропавшие девочки.

Зато сообщила, откуда нужно начинать поиски.

Некоторое время после того, как ее спасли, Рути казалось, что взрослые записывают каждое ее слово. Она старалась отвечать на их необычные вопросы так, чтобы они улыбались, а не хмыкали – ей очень не хотелось никого подводить. Однажды уже подвела всех, когда субботним утром залезла на переднее сиденье фургона того человека, потому что он сказал, что нашел ее кошку. С той поры прошло несколько месяцев, а мать Рути все еще кусает ногти. Плачет. Отцу будто кто-то намазал под глазами фиолетовым мелом. И ее родители – не единственные, кого она тогда разочаровала. Все эти люди с планшетами, даже добрые, только хмыкают, когда она рассказывает им правду.

Когда утверждает, что под самый конец с ней была Бет Лавли. Что это она научила Рути плакать в подушку и не показывать тому человеку, что ей страшно. Она точно знает, что сказанное Бет перед самым ее спасением – правда. И она настоящая. Настоящая мертвая девочка, та самая, что на всех фотографиях в новостях, оставалась с ней, пока в дверь не ворвался инспектор Кэнтон.

«Рути, Бет Лавли погибла за неделю до того, как тебя похитили».

Это ей сказала детский психолог из Нью-Хейвена по имени Сьюзан. К числу добрых Сьюзан явно не относилась, но она хотя бы потрудилась объяснить, почему все эти люди со своими планшетами, магнитофонами и просьбами показать на куклах, как все было, так ею недовольны. Они все считали, что она лжет.

Поэтому Рути стала говорить им то, что они хотели услышать.

Да. Она понимает, что Бет уже была мертва.

Да. Она понимает, что никак не могла разговаривать с ней тем утром.

Да. Она понимает, что в той комнате, где Итан Освальд приковал ее цепью к кровати, кроме нее, больше никого не было.

Это не спасло мамины ногти и не стерло меловых синяков под глазами отца, зато прекратились все эти «хм» и «давай-ка заново», и они перестали яростно что-то строчить, как это было всякий раз, когда она заговаривала о Бет.

С самого начала они хотели, чтобы Рути была там одна.

Поэтому теперь она соглашается, что так оно и было.

Есть кое-что, о чем она ни разу не упомянула.

Колечко с цветком. Люди с планшетами считали, что его так и не нашли. Что оно потерялось где-то между игровой площадкой и домом Итана Освальда после того, как он наплел Бет о том, что ее дедушку срочно увезли в больницу. После ареста строптивый Освальд почти ни в чем не признался, но историю о том, каким образом он заманил Бет в фургон, рассказал.

«Бет, твои родители сейчас в больнице, – сказал он встревоженной малышке. – Нам с тобой нужно добраться туда как можно скорее, потому что они переживают, нельзя их огорчать еще больше, они и без того волнуются о твоем дедуле. Я сейчас заведу машину – вон тот синий фургон, видишь? – и буду ждать тебя там. Давай быстрее!»

Сказав, что понятия не имеет, куда подевалось колечко с незабудкой, Освальд не лгал. Безделушки его не интересовали.

Никому даже не пришло в голову спросить Рути о кольце. А она промолчала. Когда она рыдала, Бет велела ей зарыться лицом в эту вонючую подушку, чтобы заглушить всхлипывания. Губами она нащупала под перьями еще один твердый предмет, гораздо меньше воскового мелка, который она извлекла из-под вороха простыней. Кольцо с сине-желтым цветком, как раз на тот палец, который мама называет безымянным.

Бет сказала, этот цветок – незабудка, а кольцо подарила бабушка на день рождения, когда Бет исполнилось семь лет.

Последний день рождения в ее жизни.

Они думали, Рути не слышит споров о своем душевном здоровье.

Но теперь она прекрасно слышит разговоры за закрытыми дверями. Таким образом она узнает и другие вещи. Например, что тот мужчина увел ее «спонтанно», что бы это ни означало. Увел со двора – она выбежала за субботней газетой для родителей, пока мама на кухне пекла блинчики. В тот день у него были дела: частные уроки пения, а затем поездка с ночевкой в другой штат на концерт одного хора. Следующим утром он должен был успеть в церковь. Его обязательно должны были видеть люди. Так что Рути повезло: у человека, который на самом деле не был фокусником, не нашлось достаточно времени, чтобы завершить свой трюк.

Настоящим же фокусником оказался инспектор Кэнтон. Он позаботился о том, чтобы она все-таки не умерла.

С тех пор как он вынес ее из той комнаты, она узнала еще кое-что: многие дети действительно умирают.

Существует карта, на которой отмечены давно исчезнувшие дети. Это интерактивная карта, которую Рут нашла через несколько лет после своего спасения. Вся территория Соединенных Штатов усеяна крохотными точками – ими обозначены дети, те, что годами числятся пропавшими без вести, и те, чьи тела были найдены, но не опознаны.

Точек на этой карте неисчислимое множество – чтобы разглядеть, приходится приближать картинку. Бет там нет. Рут тоже нет. По прошествии времени она почти забывает, что тоже могла быть среди них.

Но не забывает, как на самом деле выглядит Америка.

Земля исчезнувших.

Глава 29

Нью-Йорк, июнь 2015 года

Вернувшись в Нью-Йорк, Рут-Энн Бейкер обнаружила, что лето успело туда раньше ее.

Время года меняется, а Коко Уилсон все еще не дома. Кажется, о той встрече в Алабаме написали всего в паре блогов, посвященных преступлениям. Либо информация ценная и следователи хранят молчание, либо просто кто-то слишком увлекся диванным сыском. Рут знает: возможны оба варианта.

В Нью-Йорке невыносимая жара. В квартире Рут все ее любимые комнатные растения приобрели укоризненно-желтый оттенок. Погода в Осло была вежливо-теплой. В Марама-Ривер – откровенно прохладной. Мельбурн никак не мог выбрать, на чем остановиться. А Нью-Йорк? В ее отсутствие он стал задыхаться от зноя и потеть. Открытые окна совершенно не помогают хоть немного остудить помещение.

До