Детектив Киёси Митараи - Содзи Симада

лишь в царских садах. У них клювы золотые, и зерна, которые они клюют, золотые. Когда они кричат, идет дождь, и когда они распускают свой хвост, на небе показывается луна. Они ходят парами между кипарисами и миртами, и у каждого раб, который ходит за ним. Иногда они летают между деревьями, иногда лежат на лужайках и вокруг пруда. Во всем свете нет таких чудесных птиц. Они настолько красивы, что ими восхищается даже небесная богиня. Ни у одного царя на свете нет таких чудесных птиц. Я дам тебе пятьдесят таких павлинов. Они будут всюду следовать за тобой, и ты среди них будешь как луна в большом белом облаке.

САЛОМЕЯ отрывается от каменной ограды и делает грациозный поворот на террасе.

САЛОМЕЯ: Голову Иоанна! Пусть мне сейчас же принесут ее на серебряном блюде.

ИРОД: Этот человек – посланник Бога. В нем глас Господень. Где бы он ни был, Бог всегда с ним. Если он умрет, случится нечто ужасное. Возможно, со мной.

САЛОМЕЯ отворачивается. Вместе с ней с довольной улыбкой отворачивается и ИРОДИАДА.

ИРОД: Есть у меня самоцветы, которые я еще не показывал даже твоей матери. В эбеновом ларчике у меня золотые кубки, подобные золотым яблокам. Если в эти кубки враг подмешает яд, они делаются подобны серебряным яблокам. Это редкие сокровища, которыми я дорожил почти так же сильно, как собственной жизнью. Думал, что однажды буду пить из них каждый день на пирах, но пожалел их. Но тебе я их дам. Золотые кубки, каких больше нет в мире, Саломея.

САЛОМЕЯ (нараспев): Голову Иоанна!

ИРОД: В эбеновом ларчике под кроватью в спальне я храню свои сокровища. Но есть у меня под кроватью еще и янтарный сундук. Это сокровище я ценил больше собственной жизни. В этом сундуке у меня есть сандалии, изукрашенные стеклом. У меня есть одеяния, что из Страны Шелковичной. Если ты облачишься в них и покрутишься в свете факелов, то будешь сиять, словно над тобой протянулась радуга. Эта накидка словно создана для тебя и ни для никого другого в мире.

И это не всё. Есть у меня огромный нефрит с Евфрата. Есть необычные браслеты, украшенные карбункулами. В моей спальне есть бесценные одеяния римских первосвященников, в которые они облачались поколениями, и великолепные завесы из храмов, перед которыми склоняли голову люди со всего мира. Сто самых искусных швей на свете два года вышивали на огромном полотне прекраснейшие места мира. Что же из них ты хочешь, Саломея? Люди отдали бы жизнь в обмен на эти вещи.

САЛОМЕЯ: Голову Иоанна!

Слышен громкий смех ИРОДИАДЫ. ИРОД поднимает лицо со страдальческим выражением. Экран затемняется.

Сцена 140: Терраса дворца над Мертвым морем

На террасу, неся перед собой огромный меч, поднимаются двое мускулистых палачей с кровожадным выражением лица. Они заходят в подъемник у края террасы и медленно разворачиваются лицом к камере. Кабина с ними трогается вниз и медленно исчезает.

В кадре видны лица ИРОДА, ИРОДИАДЫ и САЛОМЕИ, наблюдающих за ними. ИРОД трясется от страха и едва не плачет. ИРОДИАДА довольно улыбается. САЛОМЕЯ дрожит с задумчивым выражением лица.

На террасе горит множество чаш с огнем. Стоит мертвая тишина. Наконец из-под земли раздается душераздирающий крик. От ужаса ИРОД горько закрывает лицо руками. ИРОДИАДА взволнованно облизывается. САЛОМЕЯ с отрешенным видом выдыхает. У нее одурманенное выражение лица, временами она закатывает глаза и подрагивает.

Наверху медленно показывается подъемник. Внутри никого нет – лишь столик с серебряным блюдом, на котором лежит голова Иоанна. Его глаза закрыты. Рот, который больше не молвит ни слова, слегка приоткрыт.

Увидев голову, ИРОДИАДА тут же вскакивает с дивана и смеется, а ИРОД от ужаса падает в обморок.

Поднявшись, САЛОМЕЯ медленно направляется к голове Иоанна. Она мертвенно-бледна, ее тело слегка дрожит.

ИРОДИАДА подзывает стражников и, велев им усадить ИРОДА на носилки, удаляется вместе с ним. САЛОМЕЯ остается на террасе одна. Она протягивает руку к серебряному блюду с головой. Ее бледное дрожащее лицо медленно расплывается в улыбке. Она поднимает блюдо и некоторое время танцует прямо с ним в руках. Затем аккуратно ставит его на каменный пол и усаживается на колени подле него. Беззвучно смеется, по ее щекам бегут слезы.

Подняв обеими руками голову с подноса, она крепко прижимает ее к груди. Затем медленно прижимается к губам Иоанна и долго его целует. Внезапно падает на пол, но поцелуй не разрывает.

Насытившись губами Иоанна, САЛОМЕЯ жадно облизывает его подбородок, нос и щеки. Она приникает губами к его лбу, волосам, а затем и шее, выпивая стекающую кровь. Ее вампирская сущность прорывается наружу. Подбородок и губы САЛОМЕИ дрожат – она плачет.

Съемочная группа «Саломеи» в Израиле

РЕЖИССЕР Эрвин Тофлер

СТАРШИЙ ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА Джойс Изнер

ВТОРОЙ ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА Ллойд Фарлоу

ТРЕТИЙ ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА Джон Трэвис

ОПЕРАТОР-ПОСТАНОВЩИК Ричард Уокиншоу

ГЛАВНЫЙ ОПЕРАТОР Джек Дэвис

ВТОРОЙ ОПЕРАТОР Пол Гейтвуд

ХУДОЖНИК-ПОСТАНОВЩИК Оливер Баррет

РЕКВИЗИТОРЫ Майкл Бэрри

Перри Боно

ХОРЕОГРАФ Ларри Говард

СТИЛИСТ ПО ПРИЧЕСКАМ Джим Бейнс

ГРИМЕР Берт Эстин

ЗВУКОРЕЖИССЕР Питер Фабре

ПОМОЩНИК ЗВУКОРЕЖИССЕРА Эдди Томасон

ВТОРОЙ ПОМОЩНИК ЗВУКОРЕЖИССЕРА Марлон Вайда

ПРОДЮСЕРЫ Стив Хант

Дэнни Джексон

ПОВАР Рикардо Ланца

В ролях

САЛОМЕЯ Леона Мацудзаки

ИРОДИАДА Кэрол Дарнелл

ИРОД Винсент Монтгомери

ИОАНН Джером Мирандо

ПЕРВЫЙ ПАЛАЧ Сэм Ходжес

ВТОРОЙ ПАЛАЧ Дэнни Фишер

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ Адольф Мейер

ВТОРОЙ СОЛДАТ Фрэнк Крейн

Глава 1

Путников, ехавших от аэропорта Тель-Авива к Мертвому морю, посещали самые разные мысли. Городские кварталы остались позади, и теперь за окном автомобиля некоторое время проплывали сельскохозяйственные угодья – природа здесь явно не благоволила земледельцам. Однако наконец исчезли и они, словно земля истощила свои силы. Пропало все, что намекало на присутствие людей или жизни. Как бы человек ни пытался покорить природу, эти края так и не изменились с ветхозаветных времен. Немало людей считали их худшими из сотворенных Всевышним мест.

Нужно было обладать исключительной физической формой, чтобы в солнечное время дня выйти из машины прогуляться, – в противном случае обезвоживание наступило бы через полчаса. Однако даже самым хмурым путешественникам казалось, что они попали в самое прекрасное место на свете, когда перед ними наконец открывался вид на Мертвое море. Внезапно появляясь словно из ниоткуда, эти величественные водные просторы ласково успокаивали душу путников, изнывающих от жажды. Увы, ни капли этой прекрасной прозрачной воды нельзя было выпить из-за запредельного содержания в ней соли.

Что же ощущали странники в стародавние времена, когда, пройдя через мертвую землю, наконец добирались до воды, но понимали, что пить ее нельзя? Что за моральный урок растворил в этом море Господь? Вряд ли кто-то на свете знал ответ на эту загадку.

Конечно же, ни одной рыбы в этом соленом озере не водилось. Они доплывали до места, где ручьи и река Иордан впадали в него, но стоило им заплыть дальше, как они погибали.

Мертвое море было прекрасно самобытной красотой, отличавшей его от всех остальных водных пейзажей мира. Вместо зелени вокруг него раскинулась иссушенная земля, отчего человеку казалось, будто его занесло на другую планету. Чистейшая вода в центральной части моря была окрашена в изумрудно-зеленый цвет. У кромки воды на причудливых белых берегах стояли красивые валуны или сверкающие на солнце башенки такого же белого цвета. На самом же деле эти странные камни, напоминавшие человеческие фигуры, были солью.

Трансцендентная красота этой водной пустыни, отвергающей животных, растения, микроорганизмы – всех живых существ, – была красотой смерти. Однако именно на этой земле родились и сосредоточились крупнейшие религии мира.

В Ветхом Завете сказано, что Авраам, потомок Ноя в десятом поколении, в благодарность за силу своей веры получил от Бога Ханаан – современную Палестину. Однако Ханаан столкнулся со страшным голодом, и внук Авраама Иаков возглавил переселение своего