Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

дачи, хозяина коих расстреляли еще в тридцатые! Когда-то в Катин самый первый, вместе с майором Вилли Ригелем, приезд в Серебряный Бор Гектор в минуту безнадежного отчаяния обещал ей те зловещие руины поджечь. Но тибетский чайный домик с буржуйкой идея несомненно лучше. Символ Гималаев, где он, ее муж, хотя бы на краткий миг обрел душевный покой и мир.

Тигран Таранян позвонил менеджеру по поводу сметы, а сам гостеприимно предложил им располагаться на диване и в креслах.

– Я к вашим услугам, – галантно обратился он к Кате, сразу подобрев.

А она прикинула в уме: ухоженный, импозантный, пожилой, но деятельный компаньон Елисеева-старшего, скорее, на стороне Милонопоклонова и Евдокии в вопросе невиновности Симуры. Итак, в полку не разделяющих общую кукуевскую точку зрения «Волчонок и есть убийца», кажется, прибыло. Но Катя все же решила уточнить:

– Тигран Ашотович, выходит, вы никогда не верили в версию следствия о причастности Серафима к смерти отца?

– Одиннадцать лет назад не верил и сейчас мысли не допускаю. – Тигран Таранян зорко глянул на молчаливого, отрешенного Симуру.

– Почему?

– Да оттого, дорогая моя, что я знал его отца Гену, знал с пеленок самого Серафима, он рос на моих глазах. Знал его деда Илью и бабушку Раду. Наши родители дружили с шестидесятых. Мой отец заведовал клубом в Тарусе, а Рада руководила хором. У дяди Ильи имелся старый мотоцикл с коляской, и он возил каждый день жену на работу и обратно и всегда прихватывал моего отца, дабы он не тащился десять километров до Тарусы пешком по бездорожью. Отец садился сзади на их мотоцикл. Серафим, у тебя любовь к байкам наследственная! – Тигран Таранян улыбнулся. – Бредни, распространяемые по Кукуеву, насчет ведьмы-цыганки, – злобная клевета средневековых необразованных тупиц, не верьте наветам! Клуб в Тарусе, где работали тетя Рада и мой отец, посещала в шестидесятых сама Ариадна Эфрон, и Ахмадулина с Евтушенко заглядывали на огонек. В клубе самодеятельный театр ставил «Живой труп», и тетя Рада играла Машу, пела под гитару. Елисеевы и мой родитель – настоящая сельская интеллигенция, пусть и нищая, советская, вынужденная в те времена мотаться на электричке в Москву за колбасой, но обладавшая подлинной, не пропагандистской духовностью. А мы с Геной дружили с пяти лет. В школе держались вместе, нам обоим щедро доставалось от хулиганья по национальному признаку. Его звали цыганским отродьем, а меня дразнили Таранькой Носатым за мой армянский шнобель. Гена за меня порой кидался в драку, он меня защищал. А тебя, Серафим, он обожал, помни это всегда! Он и при разводе с твоей матерью пытался защитить именно тебя от драм. Увез тебя на Кручу, где мы когда-то в детстве сами с ним играли и рыбачили. Серафим – плоть от плоти семьи Елисеевых, он просто не способен на убийство. – Тигран Таранян повернул к Кате свой чисто римский профиль.

– Вы дружили всю жизнь, но накануне смерти Елисеева, по нашей информации, у вас возник конфликт из-за бизнеса и средств. – Катя решила держаться твердой, даже жесткой линии беседы без обиняков.

– Вам порасскажут… – Тигран Таранян махнул рукой. – Да, мы спорили с Геной тогда. Даже ругались, бесились. Он гнул свою линию, я – свою. Бизнес и капитал не свалились нам с неба, мы заработали состояние своим горбом. Мы преуспели. Но на склоне лет Гена устал. Он желал все сбагрить, продать. Его вымотали работа, семейные неурядицы, он жаждал покоя. А я не хотел делить бизнес с разными московскими проходимцами, найденными им, стремящимися все захапать себе. Но мы бы с Геной тогда договорились, нашли компромисс. Уверяю вас: если бы не его гибель, мы бы все непременно уладили.

– Есть у вас подозрения, кто способен был убить вашего друга и компаньона? – прямо заявила Катя.

– Я много размышлял тогда… и потом частенько. Прикидывал разные вещи. – Тигран Таранян помолчал. – Не сочтите меня, простите, Иудой… подобным той несчастной обделенной судьбой женщине.

– Вы про Евдоху-стукачку? – быстро ввернул Гектор.

– Именно. Вы с ней уже пообщались?

– Да, – кивнула Катя. – Весьма информированная, словоохотливая особа.

– Только она, безумная и злая, могла убить Гену столь зверским, бесчеловечным способом! – выпалил Тигран Таранян. – Я поясню свою мысль. Их отношения с Аксиньей в чем-то напоминали наши с Геной. Мы оба в детстве считались изгоями в кукуйском социуме из-за нерусского происхождения: Гена – наполовину, я – полностью. Евдокия после скандала с ее маман, когда та публично опозорилась со своей жуткой прической, для всех в Кукуеве – одноклассников и взрослых – превратилась в Чучело… Помните знаменитый фильм? Ее травили нещадно, насмехались над ней и над матерью, бывшей чиновницей, мстя той за прежнее высокомерие. Народ здешний их просто растоптал в своих насмешках: в Сети, в комментах, в шепоте за спиной. Парни над Дуней в старших классах беспощадно издевались, она не вышла замуж, сейчас, в сорок лет, кукует кукушкой. Многолетняя травля наложила на характер несчастной отщепенки тяжкий отпечаток. По сути, она законченная психопатка. Единственный человек, жалевший ее с детства, – Аксинья. Сейчас Дуня продолжает мстить землякам и заодно всему неласковому к ней и ее мамаше миру в Сети, в своих многочисленных «обращениях» в правоохранительные органы, в своих доносах. Но одиннадцать лет назад весь ее пыл обращался на защиту Аксиньи. Она, например, будучи свидетельницей на ее свадьбе, за бокалом вина открыто мне сетовала: мол, Геннадий стар для Аксюты, он ей не пара. Она называла отношения Гены к Аксюте «скрытым лолитизмом». Гена вызывал у нее чувство отвращения. Но она до поры до времени таила свою неприязнь. Когда же семейная лодка Гены разбилась, Дуня страстно приняла сторону Аксиньи и бросилась в бой. Она считала, что Гена украл у нее закадычную подружку, а затем причинил Аксинье боль и страдания своими изменами. Она отомстила ему, когда Аксинья пожаловалась ей на неверность Гены. Накатала на него кляузу в силовые структуры. А он взбесился! Отхлестал ее по морде! Ужасно… для выходца из интеллигентной, пусть и провинциальной семьи, скажете вы. Но Дуня… чертова Евдоха его просто довела до белого каления. Сколько крови из нас выпили тогда проверки на фабрике… Все, все смешалось в доме Облонских, понимаете? – Тигран Таранян горестно покачал головой. – Желание Дуни отомстить Гене за унижение и побои и ее жажда защитить интересы Аксиньи при разводе. Умри Гена неразведенным, его личная недвижимость через тебя, Серафим, досталось бы твоей безрассудной матери. Но произошла ужасная следственная ошибка. Тебя, Серафим, заклеймили чудовищем, а настоящий убийца – учтите, я лишь высказываю свое личное мнение и никого официально не