Разрешаю умереть - Питер Джеймс

Как и в прошлый раз, она предложила напитки, а чуть позже вернулась со стаканом воды для Клио и чашкой кофе с добавлением эспрессо для Грейса, после чего оставила их вдвоем.

«Как в фильме „День сурка“», – подумал Рой.

Клио сжала его руку.

– Может, ночью Бруно пошел на поправку…

– Значит, скоро вернется домой и примется убивать кур. – Несмотря на усталость и раздражение, Грейс немедленно пожалел о сказанном. – Прости, милая. Нагрубил, сам того не желая. Ведь мы даже не уверены, что это он виноват в смерти Андреа и Джулии.

Клио взглянула на него с нежной, понимающей улыбкой, будто говоря: «Увы, но мы уверены».

Пятью минутами позже в занавешенной палате при виде сына Рой Грейс едва не лишился чувств от потрясения. Казалось, в окружении медицинской техники Бруно уменьшился сильнее прежнего, до крошечных размеров, но не от этого заныло сердце и дрогнула душа. В макушке у него появился шунт, и Рою пришлось зажать рот ладонью, чтобы не закричать в голос.

Краем глаза он заметил, что Клио, привыкшая на работе к самым чудовищным картинам, потрясена не меньше его.

Внутричерепной шунт, о котором говорил вчера врач, полностью оправдывал свое название. Почему-то Рой ожидал увидеть нечто иное, хотя не знал, что именно. Пожалуй, что-то миниатюрное, прикрепленное к голове. Но не это.

Шунт выглядел как большой блестящий болт с гайкой и кабелем, который тянулся к черному ящику с цифровым дисплеем. Такими болтами крепят батареи отопления и велосипедные колеса.

На дисплее светилось число 57.

– Здравствуй, Бруно, – сказал с напускной бодростью Грейс. – Здесь папа и Клио.

Он присел, поцеловал сына в холодную влажную щеку, погладил по голове, взял за маленькую вялую правую руку.

– Как дела, боец?

Пристально глядя на него, Грейс не заметил никакой реакции. Глаза Бруно остались закрыты. Разве что при дыхании едва заметно вздымалась и опадала грудь.

Глянув за спину, Рой понял, что врач тихонько удалился и они остались одни.

– Здравствуй, милый. – Клио тоже поцеловала Бруно и взяла его за другую руку. – Здесь папа и я. Ты нас слышишь?

По-прежнему никакой реакции.

Они сели на стулья у кровати и минут десять говорили о школе, о Хамфри, о достижениях Бруно в компьютерных играх и о приложении «Тикток».

Затем вернулся врач и шепотом предложил выйти. Они переместились в зал для родственников.

– Он все еще в искусственной коме? – спросил Грейс.

– Нет, – покачал головой Уильямс, – из комы его вывели вчера вечером. Убрали все седативные и снотворные препараты. Сейчас Бруно таков, какой есть. Он хоть как-то откликнулся на ваши слова?

Грейс посмотрел на Клио. Та покачала головой.

– Нет, таких признаков мы не заметили, – сказал он.

– Если честно… Боюсь, вы не дождетесь от него реакции. – Уильямс помолчал. – Разумеется, вы заметили внутричерепной шунт.

– Так себе зрелище. Будто кадр из фильма «Франкенштейн», – попробовал хоть как-то пошутить Грейс, и врач сочувственно кивнул.

– Он выполняет первостепенную задачу, сообщая о внутричерепном давлении. Знаю, вам уже объясняли, но чем выше давление от опухоли мозга, тем сильнее страдает жизненно важный мозговой ствол. Для здорового мозга нормальным показателем считается давление от пяти до пятнадцати миллиметров ртутного столба. Опасным считается показатель выше двадцати пяти. – Он сделал паузу. – Вы, наверное, заметили, что нынешний показатель Бруно – пятьдесят семь и он неуклонно растет.

Клио хотела ответить, но тут отворилась дверь, и в зал вошли две женщины в повседневной одежде. Одной было за пятьдесят, и строгим взглядом она походила на актрису Хелену Бонем-Картер, а другая, лет на двадцать моложе, обладала стройной фигурой, спутанной копной осветленных кудряшек и потрясающе красивым лицом.

– Мистер и миссис Грейс, – чопорно произнес Уильямс, – позвольте представить нашего психолога Имельду Брэй, а также Шарлотту Элизабет, координатора по трансплантации органов.

– Что-что, простите? – растерялся Грейс.

– Дамы, я не ожидал от вас подобной спешки, – недовольно заметил Уильямс, будто раздраженный их появлением.

Обе смущенно застыли.

Врач повернулся к Рою и Клио.

– К несчастью, состояние вашего сына не улучшилось. Наоборот, ему стало гораздо хуже.

– Господи, что? Хотите сказать, у него не осталось шансов выжить? – в отчаянии спросила Клио.

– Мне очень жаль. – Уильямс выглядел так, будто на плечи ему лег тяжкий груз.

– Что значит «хуже»? Я думал, хуже быть не может, – выдавил Рой, глядя на женщин. – Простите, но еще разок, кто вы такие? И зачем вы здесь?

– Можно нам вернуться к Бруно? – взмолилась Клио.

– Минуточку. Прошу, сосредоточьтесь на моих словах. Боюсь, состояние вашего сына не улучшится. Сейчас оно стабильное, но, к несчастью, его мозг мертв и мальчик не поправится. У него нет шансов на выздоровление. Диагноз верифицирован моим коллегой, сторонним нейрохирургом, доселе не работавшим с Бруно. Он обследовал вашего сына и констатировал смерть мозга. Мы проверили все анализы, результаты КТ и МРТ. Внутричерепное давление растет, и по шкале комы Глазго мальчик держится на отметке «три», причем без седативных препаратов.

– О боже, просто дайте его увидеть! – расплакалась Клио.

– Да, конечно. Через пару минут. Я должен объяснить, кто эти люди и что они могут для вас сделать.

– Возможен ли иной исход, доктор Уильямс? – спросила Клио сквозь слезы.

– Боюсь, что нет. Конечно, я могу подключить к делу третьего специалиста. Тот в срочном порядке проведет все анализы и вынесет профессиональный диагноз. Буду рад это сделать, но вряд ли вы получите ответ, который надеетесь услышать. Простите, но я уверен, что ваш сын не поправится. – Словно оправдываясь, он горько улыбнулся и беспомощно развел руками. – Очень хотелось бы сказать нечто более позитивное, но, боюсь, это не в моих силах.

– Спасибо за искренность. Осознать все это весьма непросто, – дрожащим голосом произнес Рой. – Не могу в это поверить. Что никто не способен помочь моему сыну. Вчера утром я высадил его возле школы, он был жив-здоров, а теперь… Теперь его не спасти.

Он вытер глаза тыльной стороной ладони, взглянул на Клио и снова обратился к врачу:

– Но я доверяю вашему мнению. В повторных анализах и подтверждении диагноза нет нужды. Мы понимаем, что ситуация безнадежная.

Уильямс встал и указал на женщин, ожидавших у двери.

– На данном этапе вам стоит побеседовать с Имельдой и Шарлоттой, поскольку не исключено, что действовать придется быстро.

– Что вы имеете в виду? – спросил Грейс.

– Если хотите, чтобы Бруно стал донором органов, такое решение требуется принять как можно быстрее. Сразу после того, как диагностирована смерть головного мозга, – сказал Уильямс, на чьем лице читалось неподдельное