Исчезновение в седых холмах - Полина Сутягина

заваривать! Мы у самого лорда Хавиза служим. Давай тащи сюда — я сама положу. Да не рассыпь! — увидев, что племянник не закрыл крышку, поспешно воскликнула Матильда. К счастью, это были уже не те времена, когда чай стоил словно заморская специя и прятался рачительными хозяйками от слуг в буфете под ключ.

Взгромоздившись у стола на высокий табурет, Финнеган сбросил тяжелые потертые ботинки, доставшиеся ему от старшего брата, а тому — от другого брата, и поджал под себя ноги, грея их. Он придвинул чашку и, насыпав целых две ложки сахара, помешал, но слегка. Это было сделано специально: так часть сахара оставалась на дне, и последние глотки чая становились особенно сладкими. С аппетитом принялся Финнеган за бутерброды. Есть ему хотелось почти круглосуточно, несмотря на то что в аббатстве мальчика кормили куда лучше, чем дома.

— Ну что? — Матильда с удовольствием попивала чай с молоком. — Шатался весь день по улицам?

Финнеган молча и сосредоточенно жевал.

— Все ботинки перечистил или еще что-то осталось? Хозяйские, например?

Мальчик замер с выпяченной как флюс щекой, занятой доброй половиной бутерброда, и поднял на тетю широко распахнутые глаза.

— Ха! — прыснула Матильда, слегка сотрясаясь крупным торсом. — Ты думаешь, я не знаю, чем ты там занимаешься? Не заметила, что одной щетки недостает и гуталина убавляется так, будто у хозяина сапог на целую роту?

Неспешно продолжив жевать, Финнеган все так же безмолвно взирал на тетю.

— Ну что ты так вылупился, как сипуха в заброшенном доме? Подрабатывай сколько хочешь, — она видела, как напряженный взгляд племянника слегка просиял, — но чтобы это не мешало твоим обязанностям здесь! — потрясла пухлым пальцем Матильда. — А не то помяни мое слово…

Быстро проглотив, Финнеган кивнул и с хлюпаньем отпил из чашки.

— И на что же ты тратишь свои карманные денежки? — Матильда хорошо знала, что все жалованье до последней монеты отправляется в семью сестры. — Кренделями тебя моя сестрица задаром угощает. На что мальчишке в твоем возрасте деньги-то?

Финнеган отставил чашку и окинул кухню взглядом, ища еще чего-нибудь съестного.

— Ну возьми яблоко… — Матильда кивнула. У нее осталось несколько с побитыми боками, которые она сегодня не пустила в пироги. Один ждал в шкафу возвращения адмирала, а другой — ужина слуг.

Мальчишка мигом соскочил с табурета и, прошлепав босиком по каменному полу, вгрызся в яблоко.

Матильда только головой покачала:

— Посмотришь так, и можно подумать, что тебя голодом морят…

— Эх, тетя Тильда, — с набитым ртом протянул Финнеган, влезая снова с ногами на табурет, — вот братья копят, чтобы жениться, а родители копят, чтобы сестер потом замуж выдать… — Он снова откусил яблоко. — А потом те родят детей и будут копить, чтобы их сплавить.

Матильда усмехнулась.

— Вы посмотрите, какой философ! Ну а ты-то на что копишь?

— А я… коплю на мечту! — И снова захрустел яблоком, явно не намереваясь ничего к этому добавлять.

— Вишь какой! На мечту он копит… — И сама призадумалась, отведя взгляд в сторону. «На мечту…» — она посмотрела в огонь. — Подкинь-ка поленце!

* * *

Возвращался он под проливным дождем. Тяжелые потоки небесной влаги заливали фетровую шляпу с пером и поменяли цвет охотничьего пиджака. Но адмиралу было не привыкать к холодным ливням и непогоде. Макбет послушно шла рысью, чувствуя, что теперь они повернули к дому, где ее ждет теплая конюшня и заботливая рука Томаса.

Уже у самого аббатства лорд Хавиз остановился, вглядываясь сквозь плотную тафту дождя в суровый силуэт здания, принадлежавшего его семье веками. Его дальние предки пришли сюда на одномачтовых ладьях с загнутыми в форме драконьей головы форштевнями за лучшими землями, за богатством… За тем, чего не было в их холодных, скрепленных льдом и темными зимами землях. Так, по крайней мере, смотрел на причины перемещения этих племен сам лорд Хавиз. И не осуждал их, напротив, даже гордился.

На протяжении веков каждый старший отпрыск рода отчасти повторял эту историю, но уже служа государству. Последнему Эдварду Хавизу некому было передать свое ремесло. Конечно, кто-то из дальних кузенов пришлет своего отпрыска, чтобы унаследовать аббатство, а часть капитала будет расписана в завещании на его собственное усмотрение, которое он до сих пор так и не сформировал. Однако маленькие кузины явно рассчитывали на свои имена в этом документе. Но кто теперь встанет под парус, тьфу… парусов-то теперь не было… Эх… Он легонько поддал Макбет пятками, чувствуя, как вода уже пропитала весь пиджак и теперь рубашка липнет к спине, а лошадь, только того и ждавшая, понесла вскачь к дому.

Что останется от того, кем на протяжении столетий были Хавизы? Какая память? Он должен оставить хоть что-то. Тем более теперь, когда, кажется, само провидение указывает на это.

* * *

— Так-так, — невысокий, слегка упитанный мужчина с хлопком положил на пустой стол папку, — значит, к нам прислали частного сыщика. — Он опустился на стул, заставив тот скрипнуть, и вылупился на Джона. В свете настольной лампы полицейский напомнил ему поджаренного пескаря. — И какая же из пострадавших сторон изволила воспользоваться вашими, так сказать, услугами? Мистер Лаверс, страховое агентство или сам лорд Хавиз?

— Мои клиенты вправе рассчитывать на конфиденциальность. — Джон удобно расположился на стуле еще до появления в кабинете начальства и теперь позы не изменил, поскольку за руку с ним здороваться не спешили.

— Подробности полицейского расследования также конфиденциальны, — с передразнивающими нотками произнес по слогам последнее слово его собеседник. — Курите?

— Нет, благодарю.

— А я вот закурю, с вашего позволения. — Однако, судя по тону, позволение Джона ему явно не требовалось. — Итак, как я могу быть уверен, что вы вообще работаете не на виновную сторону? У нас-то расследование независимое. А вам деньги платит заказчик. Тут расследуй, там не расследуй…

— Вы забываете о репутации нашей конторы. Мое дело — докопаться до правды.

— Ой, да прекратите вы! — Полицейский закашлялся. — Все вы, адвокатишки, одним миром мазаны. Не морочьте мне голову… как там вас… мистер Картвей. Не буду я вам на ночь глядя и без уведомления мистера Лаверса здание открывать.

— Но завтра он мне все равно его покажет.

— Вот пусть завтра и показывает. — И полицейский хлопнул раскрытой ладонью по папке. — И еще. — Он затянулся и опустил сигарету на пепельницу, острым взглядом маленьких глаз прожигая Джона. — Вы тут лицо частное. И если будете мешаться под ногами, путать расследование, околачиваться по ночам у охраняемых объектов… В общем, я вас предупредил.

— И что же вы мне предъявите, позвольте полюбопытствовать?

— В зависимости от того, что вы сделаете. Доброй ночи, мистер…