Рукопись, найденная в Выдропужске - Анна Викторовна Дашевская

предвоенной постройки, конца тридцатых, – она задумчиво потёрла кончик носа. – Тут такие коммуналки были, что ещё и для призрака места не нашлось бы. А здесь, внизу, ничто не держалось. Вроде бы сперва продуктовый открыли, но случилось нашествие крыс. Потом детский сад, потом, во время войны, опорный пункт охраны порядка, в общем, кто только ни пытался что-то сделать, и все неудачно. Когда Артур это помещение выкупал, это при мне уже было, оно года четыре пустовало.

– Даже если привидение, главное, чтобы оно книгам не вредило.

– Я как закрывать пойду, возьму с собой мокрый веник, против такого аргумента ни кошка, ни призрак не выстоит!

И мы обе рассмеялись.

***

Торжок совершенно не изменился за время моего отсутствия. Вообще-то я подозреваю, что и за двести лет, прошедшие после визита сюда Александра Сергеевича, город переменился не сильно – разве что дорога стала подходящей для машин, да мост построили. А остальное… Как была речка Тверца несудоходной, такой и оставалась; как имелась в городе каменная набережная на коротеньком участке в центре, так и сохранилась. И даже целиком деревянная Тихвинская церковь осталась на своём месте, на высоком берегу Тверцы.

Номер в гостинице тоже не изменился. Поскольку босс распорядился, чтобы я оставалась тут до понедельника, а то и вторника, я оплатила четыре ночи проживания, завтраки и получила ключ. Ничего, не разорится из-за пятнадцати тысяч рублей! Села на кровать и задумалась: пятница, двенадцать дня. Если архив сегодня и работает, наверняка только до обеда. Потерянное время, конечно. С другой стороны, из конца в конец города на машине десять минут, а нужный мне адрес где-то в старой части. Ну-ка, проверим…

Всё верно: епархиальный архив занимает старый двухэтажный дом совсем рядом с пешеходным мостом, туда и пешком прогуляться – минут пятнадцать.

Прогулялась. Полюбовалась на табличку, возвещавшую, что приёмные дни у архива – понедельник и среда, с десяти до четырнадцати. Пожала плечами и отправилась бродить по городку: кремль, монастырь, пара ампирных особняков… Кто знает, когда я сюда снова попаду, и попаду ли вообще? Кстати, где-то здесь, рядом, дом, в котором жили бабушка и дед, и та школа, в которой она преподавала… Нет, не школа, а педучилище! Надо будет вечером у Ядвиги Феликсовны спросить адрес, она называла тогда, в первый приезд сюда, но я не запомнила, конечно. И что там с книгами, она так и не сказала, а я, закрутившись, забыла спросить.

Так и сделаю.

Ира Алябьева позвонила мне часов в семь.

– Ты где? – спросила она сходу.

– В Торжке, занимаюсь Чевакинским.

– К нам приедешь? Я с детьми уже на даче, а Костик ночью приедет, какой-то у него там прорыв образовался.

– Приеду, спасибо! Что мне тут делать два выходных? Завтра с утра и отправлюсь, часов в одиннадцать буду у вас.

– Отлично! Последние тёплые выходные, говорят, со следующей недели похолодание начнётся.

– Имеет право, уже сентябрь. Ладно, до встречи!

И мы распрощались.

«Странно, очень странно, – думала я, по привычке перебирая в памяти сказанное. – Какой может быть прорыв у сыщика, он же не сантехник! Впрочем, ко мне это всё не имеет никакого отношения».

Зря я так подумала.

Пойти поужинать в гостиничный ресторан было плохой идеей. Я могла бы сообразить это и раньше, потому что даже в моём номере, максимально удалённом от этого центра цивилизации, был слышен рёв публики и изредка прорывающийся сквозь него звук оркестра. Вечер пятницы народ здесь праздновал стабильно и незамысловато.

Идти куда-то в другое место бессмысленно, потому что там будет то же самое. Пятница, вечер.

Подойдя к рецепшен, я жалобно посмотрела на девушку-портье. Та развел руками, мол, ничего не поделаешь. Взяв со стойки квадратный листок бумаги для записей, я написала: «А можно попросить еду в номер? Там я не высижу». Девушка усмехнулась и ответила: «Там и мест нет. Напишите номер комнаты и что принести, я передам». Убедилась, что я прочла и скомкала записку, отправив её в мусорную корзину.

На новой бумажке я написала «Салат и кусок жареной курицы. Пирожное. Чёрный чай с лимоном», положила сверху три тысячных купюры и придвинула к портье. В конце концов, мою поездку оплачивает босс, не голодать же мне! Деньги испарились, словно сухой лёд в жару, и девушка кивнула мне в сторону жилой части отеля.

Долго ждать не пришлось: я только успела сменить кроссовки на тапочки и вымыть руки, как в дверь постучали. Смутно знакомая блондинка-официантка внесла поднос и поставила его на небольшой пристенный столик. Две сотенных перекочевали к ней в кармашек фартука, и она ласково улыбнулась.

– Спасибо!

– Вам спасибо, что накормили. Я как-то не сообразила с собой взять хоть печенья какого… Что там у вас происходит?

– Свадьбу гуляют! Ничего, вы не волнуйтесь, они к одиннадцати закончат, у них автобусы заказаны, поедут в пансионат догуливать. Всё, побежала я, приятного аппетита!

И она исчезла.

Стоило мне взяться за куриную ногу, как телефон заиграл, докладывая, что со мной хотят поговорить. Я поспешно вытерла пальцы и ткнула в зелёную кнопку, даже не поглядев, кому так понадобилась. Оказалось, Степану.

– Здорово, – сказал он мрачно.

– И тебе.

– Ты где?

– В Торжке?

– О как… Зачем?

– Пожарские котлеты ем. Стёп, ты звонишь, чтобы поинтересоваться моими передвижениями?

– Нет, звоню я по делу. Но пожарские котлеты – это занятно, он явственно повеселел. – Надо будет наведаться.

– По делу – говори, а то у меня правда ужин стынет.

– Короче, я выяснил, где Славка ту книгу стянул. И говоря честно, лучше бы не знал, спалось бы спокойнее.

– Бога ради, не тяни кота за неподходящие для этого детали!

– У Нифонтова.

Я могла только присвистнуть. Тимофей Нифонтов был известен в нашем узком кругу бульдожьей хваткой, акульей прожорливостью, хладнокровием гадюки и мстительностью вороны. И спереть что-то у Нифонтова мог либо сумасшедший, либо человек, махнувший на себя рукой. Но Степану этот камень на шее и в самом деле ни к чему.

– И что теперь делать? – спросила я расстроенно.

– Прорвёмся. Я Славку отправил к своей родне на Волге, даже если кто решит искать – не найдут.

Родня? На Волге? Чего я ещё не знаю о давнишнем приятеле? Он же тем временем продолжал оживлённо рассказывать.

– Но самое смешное, что, судя по тишине в эфире, Нифонтов ещё не просёк, что у него что-то пропало, представляешь?

– Погоди-погоди, а ты выяснил подробности – где книга была, что там ещё твой Славка увидел? Как он вообще в хранилище попал?

– Так в том-то и дело, что книга