Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

да и кто будет защищать какого-то «нового русского» день за днем, месяц за месяцем? Взвод солдат с карабинами нанять? Глупости все это, думали они тогда, но сейчас, когда привычный мир рухнул в одну секунду, она, супруга, наверное, не то что взвод заставила бы нанять, но и роту выкупила бы у Вооруженных сил России!

Так и жили. В постоянном страхе за себя, за детей и внуков, которых, слава богу, отправили за пограничные заставы, в земли теплые и обетованные, в завтрашний день. В послезавтрашний уже и не заглядывали, не до того было. До вечера бы дожить и, накрепко закрывшись за воротами и замками, вздрагивая от каждого шороха, лежать, обнявшись, в кровати, со страхом ожидая следующего утра.

И вот одно такое утро наступило, но не какого ждали. Женщина плакала и не находила себе места, прося сыщиков найти ее мужа, живого или мертвого.

Дело поначалу показалось глухим и неперспективным. Мало ли что могли сделать с несговорчивым. Может быть, уже и искать никого не надо. Может быть, лежит где-нибудь Семен Аронович на дне торфяной траншеи и глядит пустыми глазами на мутную болотную жижу и ни черта не видит. Поди найди его, места здесь клюквенные – не зря после водки самым ходовым товаром его завода была настойка на клюкве. Тысячу лет не сыщешь…

Но сыскали. На третий день пришел в райотдел мужичок и заявил, что хоть и страшно ему делать заявление, но еще страшнее думать, что он своим молчанием может погубить человеческую жизнь. А так как Бог не Тимошка и чутка видит суть каждого, то неохота ему, бывшему пастуху, тяжесть такую вешать на свою престарелую шею. Не для того он всю жизнь дудел в жалейку, чтобы вместо рая отправляться на адовую фабрику по прожарке и копчению грешников.

И рассказал, что видел. А видел он, как подъехала машина к крайнему коттеджу в их поселке и два жлоба выволокли из багажника мужика лет немалых, в пиджаке и при галстуке, с грязной тряпкой, вбитой кляпом в рот.

– Помятый человек был. Очень помятый. Видать, били его хорошо, раз сам идти не мог, башка болталась из стороны в сторону.

– Темно уже было?

– Темно, но фонарь светил ярко.

– Далеко от них стоял?

– Да рядом.

– А как же ты, дядя Миша, все это увидел, и тебя они не тронули?

– А кому трогать-то? Саньке да Сереге? Я их еще вот такими ошпырками знал, местные они. Когда они маленькие были, я им все грибные места показал в округе. Так что я у них в авторитете. Пальчиком пригрозили, и все дела. А я что, я ничего. Мое дело маленькое. Наши дома рядом. Соседи мы. Но уж больно мужик этот по ночам орет. Точно режут его, бедолагу. Вот я и подумал, что надо это прекращать. Одну ночь кое-как спал, другую, а тут словно молнией ударило. Это что же такое получается, мало того что я в ад попаду, так я и на третью ночь без сна останусь? Примите меры!

Торопились как на пожар. Стянули все силы, которые можно было собрать. Долго не озадачивались и хитроумных планов не городили. Ехали только с одной целью – спасти захваченного. Когда бойцы СОБРа ворвались в дом, то даже их замутило от количества крови, размазанной по полу и стенам, от вида истерзанного куска человеческой плоти, еще три дня назад бывшего директором крупнейшего винно-водочного завода области.

Братьев, пьяно вытаращивших зенки на незваных гостей, быстро вбили в пол и заодно отрихтовали им ребра берцами с подковками на носках. Пострадавшего мученика увезла скорая прямиком в реанимацию, а затем – на длительное восстановление в проктологическое отделение областной больницы.

Пяти минут хватило, чтобы выяснить, кому приходились бойцами невидимого фронта Санька и Серега, они же Хворый и Хилый.

Хрому.

В его организованную преступную группировку они вошли несколько лет назад, сразу по прибытии из мест не столь отдаленных. Нет, лично с ним, Хромом, они не были знакомы. Он кто? А они кто? С них хватило и одного слова их бригадира Нетопыря, который приказал отпрессовать Пол-литра, а именно под таким погонялом проходил по блатной картотеке славный Семен Аронович, без всяких соплей жалости, то есть по-взрослому. Чем, собственно говоря, они все три дня и занимались.

– Ну а что? Ну, некрасиво оно, конечно, получилось. Но если бы вы не приехали, он бы точно завтра все бумаги подписал. Он бы и позавчера все подписал, но не хотелось нам его отпускать. Нам тоже работу свою надо руководству показывать. Нам тоже не за просто так деньги платят.

– Зачем же вы, звери, так его истерзали? Ведь он же теперь инвалид на всю жизнь!

– Очко-то? Делов-то! Пилюлькины зашьют, как новый будет!

– Ах ты, падла, писателя Носова знаешь?

– Кого-кого?

– Того!

Хворого и Хилого били снова и снова в несколько рук. Летели в разные стороны кровавые брызги, смешиваясь с высохшей кровью Семена Ароновича, но два брата, словно неубиваемые, снова и снова ухмылялись и время от времени даже пытались шутить, пока два тяжелых удара с ноги не отправили их в затяжной и заслуженный нокаут.

* * *

– Н-н-ну что, сволочи, пьете?! – От мгновенно нахлынувшего возмущения полковника Серова опять пробило на заикание. – Н-н-начальник главка поручил вам дело, время идет, а вы пьете?! Я думал, у меня в отделе нормальные люди, а вас ни на минуту нельзя одних оставить?! Вы долбанутые?!

Дверь, конечно же, они опять забыли закрыть, когда Фирсов уехал на доклад к своему начальству.

– Павел Дмитрич, товарищ полковник, да все в порядке! Вы поручили нам когда? В одиннадцать дня? А мы уже практически все решили. Можно ставить «палку».

– Как? – на лету меняя гнев на милость, растерянно развел руками начальник отдела. – А почему мне не докладываете?

– Так вот собирались к вам, да вы сами пришли. Разрешите доложить?

Ошарашенный Серов с какой-то вселенской тоской посмотрел на рюмки с коньяком и обреченно приказал:

– Подождите. Сначала и мне плесните!

На два голоса они, как могли, ввели в курс дела своего непосредственного начальника. И выходило вот что. Им действительно здорово повезло. Будь на месте пожилого эксперта человек молодой и малоопытный, вряд ли бы он обнаружил подделку. Но старикан дело свое знал, как «Отче наш», недаром много лет подряд создавал у себя дома редчайшую коллекцию денег. Он однозначно определил, что фунты имеют явные признаки подделки. И бумажки эти, пятифунтовые, вовсе не новодел, а имеют славную, в кавычках,