Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

Что угодно, лишь бы не думать. Что угодно, лишь бы не чувствовать. Она сделала ставку и проиграла, хотя в глубине души знала, что так и будет, ведь она не заслуживает ничего хорошего в жизни. Но сейчас она получала удовольствие от нового мужчины, пусть и знала по собственному опыту, что позже ощутит пустоту.

В конце концов он собрал свою одежду, небрежно обтерся краем простыни, бросил презерватив в унитаз и заявил, что ему пора уходить. Они договорились встретиться на следующий день. Когда он уходил, небо было пунцово-серым.

Саттон-Жюстин приняла душ, сменила постельное белье, поела сыра. Внезапно ею овладела одна-единственная мысль. Идиотка, надо было ехать с ним в отель. Теперь он знает, где ты живешь. Как ты могла быть такой дурой?

Все из-за шампанского. Она не умела пить, а лекарства усугубляли положение. На мероприятиях она всегда ограничивалась одним бокалом. А они в итоге распили целую бутылку шампанского, добавили ледяного «Сансерре» с парой сэндвичей крок-месье, а когда Саттон почувствовала тепло его губ на шее – деликатный безмолвный вопрос, – то, как обычно, забыла об осторожности и пригласила его домой.

Это была ее идея. Сомневаться не приходится. Накачавшись спиртным, она страстно желала Константина, хотела почувствовать, как его пальцы очерчивают контур ее бедер, хотела забыться с ним.

Едва дверь квартиры закрылась, он начал целовать Саттон в губы, сначала нежно, потом настойчиво, и что-то словно взорвалось у нее внутри. От безумного желания перед глазами все расплывалось.

Она уже не в первый раз ложилась в постель с незнакомцем. Просто за Итана она потом вышла замуж.

Она прекрасно провела время с Константином, но надо было работать. Вечером посвежело, в окно лился лунный свет, часы показывали десять, и Саттон отчаянно хотелось записать слова, что пришли в голову.

Закрутив в пучок мокрые волосы, она села за стол и открыла компьютер. А когда положила пальцы на клавиши, на краткий миг ей страшно захотелось открыть интернет-браузер и ввести свое имя. Посмотреть, что о ней говорят. Но она знала, что именно так ее и найдут. Об этом говорилось в одной книге, которую она читала. Ее автор выслеживал людей, скрывавшихся от тюрьмы или выплаты крупных сумм при разводе. Людей, инсценировавших свою смерть.

Первое правило: не вводи свое имя в поисковик.

Она захлопнула ноутбук. Выпила воды. После шампанского и секса ужасно болела голова. Похмелье после оргазма.

Она соблюдала все правила и этапы, чтобы исчезнуть. Несколько недель перед отъездом тщательно прокладывала путь, не испытывая ни малейших сомнений. Ей нужна была свобода, чтобы начать все сначала. Нужна была анонимность, которую давал этот город. Она больше не могла оставаться Саттон Монклер.

Но на случай, если ее и правда кто-то будет искать, например детектив или частный сыщик, она собиралась действовать по плану, найденному в одной книге. Этот трюк рекомендовали подвергшимся насилию женам, которым нужно было уйти от мужа. В своем ежедневнике Саттон оставила записку с номером телефона. Номер отдела по борьбе с сексуальными преступлениями полиции Нэшвилла.

Если вдруг ее будет искать полицейский, он сразу поймет, что она сбежала из-за бытового насилия. И перестанет искать. Ее оставят в покое. Она будет свободна.

Когда она записала этот номер, на долю секунды ей стало не по себе. Полиция могла заподозрить, что она исчезла не просто так. И обратит внимание на Итана. Превратит его жизнь в ад. Но он превратил в ад жизнь Саттон, так что око за око, вполне справедливо.

Мысль о его имени, о его лице, таком знакомом, вызвала странное чувство любви, смешанной с виной и ненавистью. Надо перестать думать о прошлом. Найти то, что поможет сосредоточиться на будущем.

Константин? Может быть, хотя едва ли она ждала от него что-либо, кроме секса. Вскоре он пропадет с горизонта, и она будет двигаться дальше. Жюстин Холлидей писала книгу в Париже, и книга станет хитом.

Она снова открыла ноутбук, вспоминая сцену из кафе. Посмотрела на сверкающую в ночи Эйфелеву башню. Перед ней открывался новый мир, затягивая в себя. Она увидела сорванные с парапета розы, почувствовала, как крепкие мышцы лошади бугрятся под ее бедрами, ощутила запах пота своих стражников – и ее унесло.

Прошлое выходит наружу

Тогда

В порыве вдохновения слова вылетали из-под пальцев, а мысли приходили быстрее, чем Саттон успевала их улавливать. Она тяжело дышала от умственного напряжения. Но продолжала, не желая переводить дыхание, лишь бы этот удивительный поток не прекращался.

Развевались флаги, бушевала битва, мечи рассекали воздух, из-под клинков брызгала кровь. Элла-Клер оторвала подол платья и бросилась бежать по полю – если она сумеет добраться до рощи, то будет в безопасности в объятиях лесных нимф, своей семьи. Ее нагнала прибежавшая с поля антилопа и теперь прокладывала путь по высокой траве, влажные карие глаза побуждали двигаться быстрее. Стук лошадиных копыт становился все громче, Элла-Клер уже почувствовала на лице горячее и смрадное лошадиное дыхание и повернулась, чтобы оценить расстояние, и тут взметнулся сверкающий меч…

– Саттон? Тук-тук.

Дверь кабинета открылась. Саттон старалась не обращать на это внимания.

Она споткнулась, меч просвистел совсем рядом, едва разминувшись с нежной белой шеей. Рыцарь спрыгнул с лошади…

Она услышала смех. Но рыцарь не смеялся. Он хотел ее убить. Да пошел ты!

– Я принес тебе чай. Судя по всему, тебя понесло. Я решил, что тебе надо попить.

Муж. Не рыцарь.

А не пойти ли тебе куда подальше, муж?

Ее пальцы перестали двигаться. Она принюхалась и уловила сильный, успокаивающий аромат «Эрл Грея». Уж точно не первобытный запах омытого кровью и страхом забытого леса, о котором писала.

Сцена ускользала из воображения, как бегущие с поля боя персонажи. Саттон закрыла глаза в тщетной попытке запечатлеть образ, но, неуловимый, как шепот, он исчез. Больше никакого леса. Нет больше рыцаря, жаждущего убивать. Нет больше принцессы Эллы-Клер. Саттон вернулась в свой кабинет в обычном доме на скучной улице. Проклятие.

Открыв глаза, Саттон увидела, что красивый муж с нежностью смотрит на нее, держа в руках чашку чая и тарелку с печеньем.

– Чашка чая и перекус, дорогая. Подумал, что тебе не помешает перерыв. Ты пишешь уже несколько часов.

Саттон посмотрела на часы на экране ноутбука. Сорок минут. Она писала всего сорок минут. На счетчике лишь жалкая тысяча слов. У нее заныло сердце. Срок сдачи истекал