Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

Итан не считывал невербальные сигналы. Когда она с ним познакомилась, это казалось очаровательным, а теперь… теперь хотелось его убить. В буквальном смысле. Выхватить из его рук тарелку, разбить ее о край стола и вонзить осколок острого лиможского фарфора глубоко в шею.

А он, похоже, не заметил ее сжатых губ и яростных глаз. Поставил чашку и тарелку на стол и начал массировать Саттон плечи.

– Чем занимаешься? Колотишь по клавишам? Уже близок финал?

Боже ты мой, да он собрался завести разговор.

Психотерапевт сурово прошептал у нее в голове: «Саттон Монклер. Прекрати. Ему одиноко. Дэшила больше нет. Итан хочет наладить отношения. Восстанови отношения с мужем, Саттон. Тебе это нужно не меньше, чем ему. Вы нужны друг другу. Только так вы сумеете это пережить».

«А теперь твоя очередь идти к чертям, док. Я смогу это пережить только в одном случае – если успею к сроку и получу чек, чтобы прокормить человека, стоящего у меня за спиной».

Она выдавила улыбку:

– Просто немного перерабатывала начало. Оно слишком медленное. Ты знаешь, как это бывает.

А вот и нет. Ему никогда не приходилось переделывать начало своих романов. Конечно, в последнее время он совсем не работал, поэтому и пришел сюда ее донимать. Саттон сдержалась, чтобы не посмотреть на часы. Каждый перерыв стоил ей по меньшей мере двадцати минут, а сегодня у нее было всего четыре часа: на час дня назначен ежеквартальный обед с матерью. Хотя она могла бы отменить встречу. Избавить себя от лишних хлопот. Просто отправить конверт по почте. Получила бы еще пару часов. К черту Шивон.

– Пей чай, пока не остыл, – пожурил ее Итан.

Она послушно сделала глоток. Конечно, чай был восхитительный. Итан же англичанин, у него это в крови. Два его главных таланта – великолепен в постели и великолепно заваривает чай. Она поймала себя на том, что в голове крутится единственная мысль: «Пожалуйста, уходи. Пожалуйста, уходи. Пожалуйста, уходи. Просто оставь меня в покое…»

Включись в реальность.

Ее улыбка стала более понимающей и расслабленной. Она развернулась и положила ладонь на его руку.

– Итан, дорогой. Ты скоро вернешься к работе над книгой?

Его лицо вытянулось. Он скрестил руки на груди, поза изменилась. Он выпятил нижнюю губу. Итан лучше всех умел дуться.

– Не начинай, Саттон. Я просто пытался тебе угодить.

– Я знаю и не хотела тебя сердить, но ты же знаешь, что Билл ждет от тебя первую сотню страниц. Вчера вечером он снова звонил. Не знаю, сколько еще времени удастся просить отсрочку, дорогой. Издательство хочет получить книгу, и если ты ее не напишешь, надо так и сказать.

– Черт возьми, Саттон. Я стараюсь заботиться о тебе и показать, как сильно тебя люблю, а ты бросаешь мне это в лицо? Я напишу эти главы, когда буду готов, и ни минутой раньше. – Он встал и пулей выбежал из кабинета. После секундного колебания Саттон закрыла ногой дверь.

Какая же ты все-таки стерва, Саттон Монклер.

Она перечитала абзац, написанный до того, как Итан ее прервал. Антилопа? Откуда она взялась? Какой бред. Глупо и смешно. Саттон стерла абзац и сделала глоток восхитительного чая. В ней разгорался гнев.

Они постоянно вели эту битву. Итан обладал удивительной способностью прерывать ее в самый важный момент. Саттон прекрасно понимала, что происходит. Так он сопротивлялся написанию собственной книги. Саттон всегда относилась к нему с пониманием и снисходительностью, даже пошла вместе с Итаном в его кабинет, расположенный рядом с огромной кухней и помогла начать. Ему нравилось, когда Саттон начинала его предложения.

После смерти Дэшила все это не имело значения. Саттон больше не хотела помогать мужу. Этот говнюк обманом заставил ее забеременеть, и, вместо того чтобы возненавидеть все это, она влюбилась в маленький, лысый и дурно пахнущий результат коварного плана, но судьба отняла у них ребенка, воздав по заслугам.

Мысль о Дэшиле слишком больно кольнула, и Саттон захлопнула ноутбук. Сегодня поработать уже не получится.

Наладь отношения с Итаном, Саттон. Спаси свой брак. Сделай что-нибудь. Так больше не может продолжаться.

В последнее время голос в голове стал настойчивее. Иногда шептал что-то неразборчиво. Она понимала, что пора увеличить дозу лекарств, но ей также требовалась свобода, которую привносила в работу гипоманиакальная стадия ее болезни. Если сейчас увеличить дозу, можно совсем закрыть этот вход, а ей нужно закончить роман, тогда и заглушит голос, пока он снова не понадобится.

Это было изнурительно, она ходила по лезвию ножа. Слишком много таблеток – и голоса исчезали, слишком мало – и она не могла понять, что к чему.

Гораздо проще было бы просто умереть. Если бы она умерла, не пришлось бы дописывать книгу. О ней писали бы хорошие статьи в журналах: «Писательница ушла слишком рано, таково неизбежное безумие жизни творца». Все в очередной раз начали бы печатать истории о самоубийстве и его влиянии на писателей. Пять десятков авторов решили бы воспользоваться ее трагической смертью, чтобы рассказать о собственных сражениях с депрессией, и кстати, пожалуйста, купите мою книгу.

Нет. Она не доставит им такого удовольствия.

И вдруг ей стало так легко. Ее пронзил луч счастья. С каждой книгой наступал такой момент, когда казалось, что легче умереть, чем закончить. Это означало, что ее ждет прорыв, который подтолкнет к финалу.

Саттон не была совсем уж безумной. Она очень, очень хорошо знала свои особенности.

Она с улыбкой отнесла пустую чашку с блюдцем на кухню. Теперь она была в настроении пообщаться, причем всеми способами. А Итан никогда не отказывался от хорошего секса.

Итан сидел за кухонным столом, а перед ним лежала книга. На Саттон нахлынули эмоции. Это был потрепанный томик «Как писать книги» Стивена Кинга, к которому Итан прибегал в трудную минуту. Причем с автографом автора. Как же иначе.

Итан страдал. Вот почему он не мог писать. Итан страдал, а Саттон делала все возможное, чтобы усугубить его страдания. Она винила его. Винила во всем. Она ужасный человек. Ужасный. Злобная до глубины души. Только злобная женщина позволила бы своему мужу страдать, когда могла одним прикосновением облегчить боль и отчаяние.

Почему ты до сих пор его винишь, Саттон? Это был несчастный случай.

Но так ли это? Может, он убил ребенка, чтобы наказать ее?

Или она убила ребенка, чтобы наказать Итана? Она так напилась… Саттон помнила только, как держала Дэшила и рыдала в его мягкое флисовое одеяльце, накинутое