Исчезновение в седых холмах - Полина Сутягина

* * *

Быстро пробарабанив дробь обстукивания грязи с ботинок на пороге, Финнеган влетел в кухню, уже готовый к новой отповеди тети, но ее не последовало. Более того, и кухня-то была пуста. Как это Матильда покинула свой бастион в дневное время? Телеги фермера у подъезда к аббатству он не заметил, а значит, тетка не могла отлучиться принимать продукты. Джонсона тоже не было видно, как и не было слышно его шаркающей поступи. Воспользовавшись положением, Финнеган выложил газету на стол, поспешно спрятал на место щетку для обуви и плеснул себе из чайника. Вода была еще теплая. С наслаждением он выпил целую кружку. Опустился на табурет и немного подождал. Однако, не выдержав слишком долгого бездействия, вскочил, кругом обогнул кухню и вышел в коридор. Там было непривычно тихо для этого времени суток. Финнеган решил заглянуть в комнату тети.

В маленькой комнатушке, вполне типичной для этой части дома, на односпальной кровати отдыхала Матильда, примостив широкие икры на старой подушке. На мгновение Финнеган замер на пороге: что ж такое должно было приключиться с тетей Тильдой, чтобы она вот так разлеживалась посреди рабочего дня?

— Это ты, Финнеган? — Она повернула голову и даже не спросила, где он опять шатался. — Что-то я сегодня не очень. — Обычно такие вещи, как ворчливое «не очень», которым она сыпала при любой смене погоды, никогда не останавливали ее, тем более не приводили в постель.

Мальчик приблизился:

— Совсем плохо, да? Может, за доктором сбегать?

— Тьфу ты! Что ты городишь? — Кряхтя, Матильда села. — Ты б еще за духовником сбегать предложил!

«Ну, значит, в порядке». И он тут же примостился рядом.

— А чего тогда лежишь?

— А ты чего так поздно пришел опять, а? Допрашивает меня, вы посмотрите только!

Теперь Финнегану и вовсе стало ясно, что опасения были напрасными.

— Твое счастье, — кухарка легонько постучала племянника по плечу, — что хозяин сегодня уехал с утра пораньше, только чаю выпил, про газету и не вспомнил.

В ответ Финнеган задумчиво почесал ладонью нос и притих. Потом спросил осторожно:

— Куда это он так рано?

— Аукцион вроде какой-то у него сегодня в городе. Сказал, вернется к ланчу… Но рано еще идти готовить. Вот я и прилегла. Ты бы пока в холле прибрался, и сапоги со вчерашнего дня не почищены, как хозяин-то к кузнецу ездил. Зачем только второй раз… Неужто Томас чего недоглядел?.. А… — махнула она рукой, — подай-ка подушку, — и переместила ее за спину.

Не глядя, Финнеган сунул тетке подушку, сам в это время пытаясь припомнить, не мог ли он быть замеченным адмиралом, когда крутился сегодня в центре. Одно дело тетя Матильда знает про его делишки с чисткой обуви, а другое…

— Чего застыл-то, словно столп соляной? — Матильда окинула взглядом притихшего мальчика.

— А? Угу. — Он вскочил и поспешно умчался по коридору. Глядишь, и не заметил. Что ему к уличным мальчишкам-то присматриваться? Его дело на леди и джентльменов смотреть!

Но отсутствие хозяина аббатства было кстати. В холле Финнеган разложил тряпки и ведра, а потом, тихонько разувшись, на цыпочках прокрался по лестнице наверх. Обычно дальше людской и прихожей мальчик не ходил. Так, по крайней мере, полагали остальные. Но еще с первых дней в аббатстве по случайности Финнеган узнал, что Джонсон не запирал дверей в библиотеку, хотя на связке имелись от нее ключи. Тогда-то в лохматой мальчишеской голове и родился план. Уже не первый раз, когда он был уверен, что хозяина нет в аббатстве, Финнеган пробирался в просторное, уставленное стеллажами помещение, где книги роились даже над высоким дверным проемом, а у краев полок стояли узкие передвижные лесенки, и невысокая деревянная балюстрада разделяла два этажа фамильной библиотеки Хавизов.

Когда Финнеган впервые попал сюда, им овладело странное, не испытываемое раньше ощущение. На мгновение ему стало тяжело дышать, перед глазами все слегка поплыло, а воздух затрепетал, как крылья ночного мотылька… Он чуть не упал, но ухватился за стенку одного из шкафов. На некоторое время забыв про все, мальчик разгуливал от шкафа к шкафу, только притрагиваясь кончиками пальцев к шершавым корешкам.

Мать Финнегана учила всех своих детей складывать буквы и цифры. Так уж было заведено в ее семье. Но дальше этого дело с младшими детьми у нее не пошло, да и книжек в их доме практически не водилось. Однако кузина Мэри, заметив интерес младшего из сыновей тети к книгам, разрешила ему читать свои и даже на сбережения купила Фину, как она его называла, его собственную первую книгу! Это был сборник повестей и историй одного известного писателя прошлого века, а их героями были такие же простые люди, как Фин и Мэри. Одна рождественская история про трех пугающих духов, явившихся к старому богачу, почему-то очень захватывала мальчика. Но временами Финнегану казалось, что, хоть он и зачитал ее практически до дыр, ему не все понятно в этой истории. И как будто объяснение еще придет.

Теперь Финнеган уже немного знал библиотеку и сразу же прошел к любимым шкафам, где стояли его проводники в иные страны, земли и моря: записки путешественников, и в большей степени — мореплавателей. Совсем не часто ему удавалось попасть сюда и уж тем более особо задерживаться. Выносить книги он, разумеется, опасался и потому читал урывками, помня наизусть расположение нужной книги и даже номер страницы, на которой остановился. Единственным строгим охранником его уединенного занятия были высокие старинные часы в углу, неумолимо отстукивающие тяжелым маятником проходящее время и суровым боем напоминающие мальчику, что ему пора возвращаться к тряпкам, ведрам и щеткам в самые восхитительные моменты: когда волны вздымали деревянные корабли на своих горбатых спинах, а перед орлиным взором юнги всплывала на горизонте едва заметная линия новых земель.

А еще в некоторых книгах были иллюстрации: тонкие линии пера художника, показывающие мальчику то, чего он никогда не видел и не мог даже представить: те самые парусные корабли, странных зверей и птиц, не по-здешнему одетых господ и красивые здания стран, где он, Финнеган, весьма вероятно, никогда не побывает.

«Бом! — провозгласил свой приговор сторожевой в углу. — Бом!» Тяжело вздохнув, Финнеган поставил книгу на место, аккуратно выровняв с другими на полке, а затем тихонько покинул библиотеку. Как поговаривала его тетя: «Полы сами себя не вымоют». А жаль…

* * *

Утром, хорошенько умывшись и проведя несколько больше времени, чем обычно, за расчесыванием бородки и усов, Джон разложил на постели ту немногочисленную составляющую гардероба, которую ему удалось поместить в чемодан.