Танец под золотой вуалью - Юлия Олеговна Чеснокова

— А можно поговорить наедине? — Джун кивнул на Санха. А мне вот как-то с ним было спокойнее. При нем ликвидировался шанс разбора личного. Нехотя, я обернулась.

— Не выйдешь?

— Как скажете, принцесса. — последнее он опять сказал с усмешкой и очень тихо, направляя фразу лишь мне. Но от Джуна не укрылось, что мы общаемся слишком интимно.

— Мэя, что это всё обозначает? — после того, как дверь в очередной раз закрылась, мужчина подошел ко мне. — Ты… ты и есть эта танцовщица, которая развлекает богачей в этом клубе?

— Да, а что? — не стала отпираться я, затеребив браслеты на запястьях. — Тебе это не нравится?

— Не нравится? Мэя, но это же… неприлично! — явно попытавшись сказать более обидное слово, выкрутился он и остановился на данном варианте.

— Неприлично? — я вспыхнула. И без него знала, что голая грудь — это перебор. Сэй так долго уговаривала меня на этот шаг, но можно было сначала меня спросить, что я сама думаю об этом, а не выдавать мне, как новость, что стриптиз — это неприлично! Прекрасно понимая, что гордиться своей подработкой нельзя, я ощутила в Джуне ханжество. Так мне показалось, хотя, наверное, если рассуждать без эмоций, это было трезвое мнение воспитанного человека, который не подозревал в своей второй половине никакого разврата. — Я не хочу слушать ничего от тебя об этом. Лучше расскажи мне о Сонмине, пожалуйста.

— Не хочешь слушать? — Джун округлил глаза, ещё больше став недовольным. — Мэя, мне очень жаль, что я не услышал от тебя обо всем. Почему ты не сказала, что ты и есть Саломея, ведь ей же… то есть, тебе подкинули ожерелье, и ты молчала… Почему ты не сказала мне?

Я поджала губы и насупилась. Чем тут оправдаешься? Я никому, кроме сестры и подруг, не говорила. Именно потому, что считала это неприличным и не хотела упреков. Санха не в счет — он узнал сам, да и чья бы корова мычала. Претензии от Санха на все пошлости и недозволенности, были бы как призывы к не убиению животных от мясника в сторону едящего котлету. К счастью, парень и не морализаторствовал.

— Мэя, ты не доверяешь мне? Ты мне не открылась, чтобы самостоятельно провести расследование? — смягчившись, он положил ладони на мои плечи и чуть встряхнул меня, чтобы я посмотрела в его глаза.

— Дело не в расследовании. Я ведь танцевать начала до всех эти краж…

— Что ж, надеюсь, что теперь ты это делать перестанешь. — серьёзно выдал Джун, и я отшатнулась, сбросив его руки.

— Это ещё что за указания? Ты приказываешь мне бросить танцы?

— Я не приказываю, не передергивай, — слегка пошел на попятную мужчина, видя мою реакцию. — Но, по-моему, ясно, что с этой минуты продолжать заниматься стриптизом неприемлемо…

— Почему? — нахмурилось моё лицо.

— Ну… разве не очевидно? — Джун обтекаемо указал на мой наряд, стараясь улыбаться и не заражаться моим тоном, готовым разродиться ссорой. — Ты моя девушка. Я не хочу, чтобы на мою девушку в голом виде таращились все, кому ни попадя. Это, знаешь ли, унизительно.

— Ах, тебе унизительно, что я твоя девушка?! — воскликнула я.

— Да нет же! — не выдержал он, взмахнув руками. — Причем тут ты? Я говорю о танцах, о раздевании…

— Но я люблю свою работу! Мне нравится этим заниматься! — согласившаяся бы в другой раз со всеми его словами, я среагировала на его повелительные ноты, и теперь хотела только сопротивляться и возмущаться. — Или тебя не волнует, чего хотела бы я?

— Черт, Мэя! — Джун приложил ладонь ко лбу, потерев его. Отвел руку и недовольно посмотрел на меня. — Почему не волнует? Просто, мало сказать, что я в замешательстве. Я не предполагал у тебя такого подспудного занятия и, естественно, каждый мужчина пожелает, чтобы его половина такого не делала.

— Каждый? — хмыкнув, я встала в надменную позу. — Другие любят своих девушек, чем бы они не занимались! Даже проституцией!

— Покажи мне таких идиотов! — показать ему Санха? Пусть в лицо ему скажет, кто идиот. А вот за Джело я сама оскорбилась. Мальчишка умеет любить, в отличие от нас.

— Знаешь что, если тебе всё это так неприемлемо, то не вижу смысла продолжать наши отношения, потому что я такая, какая я есть! — заявила я и, не обращая на Джуна больше внимания, скинула плащ, развернувшись к нему спиной, и начала переодеваться в свою обычную одежду.

— О господи, Мэя, ну что ты несешь? — он хотел ко мне подойти, но в этот момент я оказалась почти без всего и натягивала на себя футболку. Не для тесных объятий случай, когда физически ещё с человеком близок не был. — Сама надумала, сама разгорячилась и всё решила! Я ни слова не сказал против тебя. Я лишь предположил, что было бы естественным, если бы ты перестала танцевать…

— Это прозвучало как приказ, а не предположение. — ворча, натягивала я джинсы.

— Ну, что я могу поделать, может, у меня начальственный тон уже в крови. А может тебе так показалось, потому что ты всё ещё меня как босса воспринимаешь, а не мужчину. Как мы выяснили пару минут назад.

Джун развернул меня к себе, взяв за предплечья. Пыхтя от злости и щурясь от ярости, я взглянула на него.

— То есть, ты хочешь сказать, что если я не оставлю танцы Саломеи, то ты продолжишь со мной встречаться, как ни в чем не бывало? Что не станешь упрекать и смиришься с моим увлечением?

— А ты хочешь продолжать, даже когда расследование закончится?

— Ответь мне на мой вопрос. Ты сам не передумаешь встречаться со стриптизершей? — я мотнула головой в сторону выхода, намекая на детектива. — Учитывая, что завтра уже все наши ребята будут обо мне знать.

— Мэя, я не говорил, что расстанусь из-за этого, но неужели я не мог озвучить своё отношение к происходящему? Да, мне это не нравится, а кому бы понравилось? В нормальном мужчине должна быть ревность, и во мне её полно! Что касается смирения — нет, я бы не смирился и старался бы делать всё, чтобы ты передумала этим заниматься.

— Отлично! Всё-таки ты не примешь меня такой, какая я есть. — грустно выдохнула я, освобождаясь от его рук.

— Разве не логично стараться направить человека по правильному пути? А если бы у меня было пристрастие к алкоголю, ты бы смирилась с этим или попыталась меня от него отговаривать?

— Ты сравниваешь восточные танцы с алкоголизмом? — ахнула я,