Танец теней - Яков Осканов

За Соней теперь следили тщательно, да и она сама призналась, что извлекла из всего урок и теперь понимает, как просто может человек заблудиться в лесу и насколько это опасно.

Поэтому волнения мои относительно дочки улеглись. Буквально на следующий день после её возвращения в усадьбу пришла новая беда — началась какая-то неизвестная эпидемия. Заболели все три женщины.

Я посоветовался с Августом Альбертовичем и Дмитрием Трифоновичем, и распорядился по поводу карантинных мер. Ведь мы сильно рисковали, так в усадьбе не было доктора, и мы не знали толком, с чем именно столкнулись.

Также в Ирий вернулась группа моих разведчиков, которые стали лагерем неподалёку. Я дал им день отдыха и велел руководителю не мешкая возвращаться в город. Нужно было срочно найти хорошего врача в постоянный штат усадьбы. С этой целью я написал письмо своему управляющему в городе, в котором дал указания по поводу поиска доктора и суммы, которую стоило предлагать в качестве жалования. Но пока врача не было, нам нужно было самим справляться с эпидемией.

Поэтому поздний вечер следующего дня я проводил в библиотеке, пытаясь найти в имевшихся медицинских справочниках описание болезни, напоминающее ту, которая свирепствовала в Ирии. Я засиделся над книгами, и время перевалило за полночь. Дом был погружён в тишину.

Неожиданно я услышал, как внизу хлопнула входная дверь. Это было странно, ведь на ночь она запирается, как мера предосторожности от диких зверей и непрошеных гостей.

Окна библиотеки выходили как раз на ту сторону, где располагалось крыльцо главного входа. Я посмотрел в окно и обомлел. От дома быстрыми уверенными шагами шла в направлении леса Соня!

Мысли мои начали быстро сменять одну за другой: «Зачем она вышла? Куда идёт? Не случился ли новый вид приступа?». Подобного поведения у дочки никогда не было, и я не мог знать, что происходит. Но замешательство длилось лишь несколько секунд. Я быстро пришёл в себя и первое о чём подумал: «Нужно, во что бы то ни стало не дать Соне уйти в лес». Я понял, что Соня, скорее всего, действует при не вполне ясном рассудке. Ведь если бы ей что-то срочно понадобилось вне дома ночью, то она естественным образом попросила бы меня сходить за этим. И уж точно не пошла в одиночку в тёмный лес.

Из дома я практически выбежал. К моему облегчению она не пропала из виду, её фигура двигалась через луг к нашим хозяйственным постройкам. В руках она несла какой-то свёрток, как мне показалось.

Не желая никого будить и привлекать внимание, я не пытался окликнуть её, так как расстояние между нами оставалось значительным, и мне пришлось бы сильно возвысить голос.

По моим прикидкам, я должен был в пару минут нагнать её и не спускал с неё глаз. Она скрылась за конюшней. Если не в лес, то единственным местом, куда она могла направляться была псарня, где мы держали наших охотничьих собак.

Я немного успокоился, так как знал, что собаки не причинят вреда Соне, а будь рядом дикий зверь, они бы непременно подняли лай. Так что причин для тревоги у меня не было, кроме тех, что дочь, похоже, не в ясном сознании идёт куда-то ночью. Я не собирался следить за ней, а лишь хотел догнать и уговорить вернуться в дом и лечь спать, поэтому шёл не таясь.

Зайдя за конюшню, я увидел Соню, которая удалялась от псарни к лесу. Тогда я догадался, что предметом, который она несла, был моток верёвки. Она сделала из неё довольно длинный, в несколько саженей повод, на котором вела за собой Буяна, своего пса, которого я подарил ей полгода назад щенком.

В тот момент мне казалось, что она взяла Буяна в качестве компаньона, чтобы не бояться идти самой ночью в лес. Мне стало любопытно: зачем она идёт туда в столь поздний час, даже не спросив меня? Хотя я и догадывался, что, скорее всего, никакой разумной причины нет, и ей движет болезнь.

Как я уже упомянул, следить я за ней не думал, да и напугать неожиданным появлением не хотел. Поэтому шёл не спеша, ожидая, когда дочка заметит меня.

Она уже почти достигла леса, и нас разделяло примерно сотня шагов, когда Соня поравнялась с высокой старой липой, растущей на опушке. Под ней она остановилась и повернулась ко мне.

Я был уверен, что она меня видит, но она ничем не выказала этого. Глаза её блуждали, ни на чём и ни на ком не останавливаясь. Но это не удивило меня, я часто видел такой взгляд, когда болезнь брала над ней верх. Михаил Юрьевич, её врач, говорил, что в подобных случаях ни в коем разе нельзя пугать, расстраивать и спорить с больным. Напротив — следовало беречь его нервы, которые в такие моменты находятся в болезненном напряжении. Поэтому я остановился и смотрел на неё, терпеливо ожидая, когда она сама обратит на меня внимание.

Однако этого не произошло. Остановившись под липой, Соня немного помедлила, словно раздумывая, и вдруг перекинула верёвку через развилку между стволом и толстой веткой, росшей в сажени над землёй. Она подобрала свободный конец, схватила его двумя руками и перекинула повод через плечо, развернувшись к дереву спиной. До меня только начало доходить, что она собирается сделать, как Соня побежала. Верёвка натянулась, рывком оторвала Буяна от земли. Пёс завис в воздухе на секунду-другую, и начал опускаться обратно. Задние лапы его коснулись земли. Но в это время Соня нагнулась пониже, упёрлась и сделала шаг вперёд. Всего один, но этого хватило, чтобы Буян снова оказался висящим. Петля крепко затянула ему шею, он хрипел и извивался, не понимая, что происходит.

В этот момент Соня подняла голову и встретилась со мной взглядом. Я оцепенел. На её лице застыла торжествующая улыбка, от которой мне сделалось жутко. И хоть я человек не из пугливых, ноги мои стали ватными, язык отнялся, и я лишь стоял и с ужасом наблюдал, как моя дочь убивает своего любимца.

Потом, на утро, и в следующие дни, я пытался объяснить себе, почему ничего не делал в те страшные мгновения и просто наблюдал за убийством. Думаю, какое-то наитие останавливало меня. Наверное, меня пугала мысль, что Соня может очнуться от своего болезненного транса и осознать, что она совершает. И пусть это бы спасло жизнь псу, но могло бы навечно искалечить душу