Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов

Грей нахмурился.

– Напоминает первые страницы «Эдвина Друда».

– Вот только мужчины из моего кошмара были вооружены кастетами, а женщины ножами. А еще все лопотали на языках, которые я не понимал. Однако одно стало предельно ясно: если я не отдам головорезам все свои вещи, то подвергнусь самым жестоким из пыток.

– Похоже на дешевый детектив, а не на Диккенса.

Я сделал глоток коньяка и продолжил:

– Я вывернул карманы, но этого оказалось недостаточно. Незнакомцы сняли мои часы, выхватили бумажник, однако остались не удовлетворены и, невзирая на мои мольбы о пощаде, начали сдирать мою одежду. Я не осмеливался сопротивляться и вскоре уже стоял совершенно обнаженным.

– Психиатр бы наверняка заинтересовался этим случаем, – пробормотал Грей. – Все подавленные чувства выбираются на поверхность.

– Я проснулся в холодном поту, – завершил я рассказ. – И разрыдался от облегчения, поняв, что пережитые ужасы – лишь плод моего воображения.

– А я и не знала об этом, – заметила Кейти.

Тот факт, что она внимательно за мной наблюдала, неожиданно доставил мне тайное удовольствие.

– Только не говорите, что ночуете в разных комнатах, – явно наслаждаясь ситуацией, усмехнулся Грей.

– Я не могу спать из-за храпа Фила, – отмахнулась Кейти.

Я кивнул.

– С тех пор как мы вернулись из поездки в медовый месяц, жена заняла комнату напротив моей.

– Ты никогда не упоминал об этом кошмаре. – Она повернулась ко мне.

– Вообще-то, их было два. Честно говоря, они меня слишком потрясли, чтобы обсуждать увиденное с кем-то из вас. Наутро после первого дурного сна я убедил себя, что позволил тревогам Робби повлиять на свое восприятие, и счел наилучшим курсом действий продолжить работать над концовкой, преодолевая любые препятствия. И даже поставил себе цель: написать три тысячи слов за двадцать четыре часа.

– Рад слышать, – сухо проронил Грей. – Если бы только…

Я вскинул ладонь, призывая его к молчанию.

– Как оказалось, я лишь обманывал себя. И чем больше старался заполнить страницу, тем сложнее давался текст. Сколько же трудов пришлось потратить Уилки Коллинзу, чтобы написать хотя бы те два листа, которые попали к Робби? Задача выглядела безнадежной. А когда я без сил рухнул наконец на постель и заснул, то снова увидел кошмар. Он продолжился с того места, на котором прервался. В этот раз головорезы били меня железными прутьями, а женщины резали ножами. Бандиты явно стремились к тому, чтобы я умер максимально мучительно и медленно.

– И тогда ты проснулся? – даже не пытаясь скрыть сарказма, спросил Грей.

– Не порти историю, – гневно посмотрела на него Кейти.

Я улыбнулся. В кои-то веки язвительные комментарии агента не произвели желаемого эффекта на нее. Да и на меня тоже.

– Как видите, меня не убили во сне. Но все к тому и шло.

– В каком смысле? – удивленно приподняла брови Кейти.

– Ты разве не помнишь мой сердечный приступ? – намекнул я.

Он произошел два месяца назад. В те выходные она уезжала из дома, чтобы навестить школьного приятеля, если верить ее словам. При пробуждении я обнаружил, что весь покрыт потом и едва могу вдохнуть, а в груди разливалась острая боль, отдаваясь в левую руку. Едва соображая и с трудом ворочая языком, я вызвал скорую помощь, и меня отвезли в больницу. Врачи потом сообщили, что случился легкий сердечный приступ. Специалист порекомендовал мне позаботиться о соблюдении диеты и снизить количество употребляемого алкоголя. К тому времени, как Кейти вернулась, я уже находился на пути к выздоровлению.

– Ты раньше не упоминал, что приступ был связан со старой рукописью, – нахмурилась жена.

– Потому что ты бы мне ни за что не поверила, – вздохнул я. – Однако в жизни писателя ни одна деталь не пропадает даром. Я чувствовал, что опыт близкой смерти послужит отличной историей, которую можно рассказать у камина.

– Ты всерьез полагаешь, что твой сердечный приступ спровоцировала работа над концовкой «Тайны Эдвина Друда»? – с сомнением покачал головой Грей.

– Насмехайся, если хочешь. Но в рукописи Коллинза так и сквозило нечто пугающее.

– Только не говори, что роман был проклят, – фыркнул агент.

– Одержимое произведение? – Кейти с восторгом распахнула глаза. – Потрясающе.

– Происходящее не поддавалось рациональному объяснению, – подтвердил я. – Думаю, этой истории не было суждено быть дописанной до конца.

– Ты имеешь в виду, что дух Диккенса не позволял завершить «Тайну Эдвина Друда» даже самому близкому другу?

– Особенно самому близкому другу, – кивнул я. – Прочие не испытывали таких сложностей, как Коллинз. Помнишь критику его произведения? Наверняка Диккенс воспринял ее очень близко к сердцу.

– Он к тому времени уже умер, – резко заявил Грей.

Наблюдая за танцующими в камине языками пламени, я заметил:

– Не забывайте, это история о привидениях.

– Ого, страшно! – отозвалась Кейти. – И как твой друг поступил с проклятой рукописью?

– Никак. Я взял дело в собственные руки.

– Что ты имеешь в виду?

– Я понял, что злые силы, связанные с заметками, не ослабели со временем, а стали только более разрушительными и недоброжелательными. Коллинзу, по крайней мере, удалось написать хотя бы пару страниц. Сэйерс же не сумела зафиксировать ни слова. Как и Робби. Что касалось меня, то второй кошмар казался еще страшнее, чем первый. Я видел только одно решение проблемы: следовало уничтожить рукопись.

– Ты шутишь. – Грей недоверчиво воззрился на меня.

Но теперь он хотя бы разговаривал со мной серьезно. Я поборол искушение горделиво напыжиться. Мои писательские способности, может, и увяли, но умение выстроить захватывающий сюжет никуда не делось.

– Вовсе нет. Робби пусть и оставался моим другом, но в первую очередь был коллекционером. И дело касалось не столько материальной ценности, сколько духовной: рукопись являлась частью литературного наследия нации. Я почти не сомневался: он пришел к тому же заключению насчет уничтожения двух листов бумаги, но никогда бы не набрался духу сделать это, да и мне бы не разрешил.

Кейти наклонилась ко мне. Я вдохнул исходивший от нее слабый аромат парфюма.

– И как же ты поступил?

– Сжег рукопись Коллинза. – Я ткнул в сторону огня, горевшего в камине. – Именно там она и погибла.

– Нет! – Жена, казалось, пришла в восторг от моей решительности.

– Да. Я порвал два листа ветхой бумаги на крошечные клочки. И так же сделал с той парой строк, которые сумел написать сам. А затем бросил в пламя. Сжег один за другим. И знаете что?

– Что? – прошептала Кейти.

– Пока обрывки бумаги съеживались и сгорали, клянусь, я слышал сквозь потрескивание огня нечто странное. Вопли боли.

За моими словами последовала длинная пауза.

Глаза Грея начали закрываться. Я откинулся в кресле и застенчиво улыбнулся Кейти.

– Итак,