Аккорды смерти в ля мажоре - Елена Бриолле

В голове Ленуара одна картинка сменялась другой. Ему вспомнился отец и как он ласково гладил его по волосам, когда Ленуару было четыре года. Затем он будто склонился к нему и прошептал: «Иди ко мне, сынок! Я тебя уже заждался. Хватит мучиться и мучить других. Из-за тебя столько невинных душ погибло». Ленуар сник, но тут же услышал голос Николь: «Я тебя люблю. Ты спас многих людей. Держись, Габриэль! Держись, это сон, это всего лишь сон!» «Что с вами, мсье? Мсье Ленуар!» Сыщик вздрогнул. Это Мадлен звала его еле слышным голосом. Рука почему-то прижимала дуло револьвера к виску. Он разжал пальцы, и оружие упало на каменный пол. По спине пробежал холодок.

– Чёрт! Одна глухая. Второй продолжает сопротивляться. Смотри мне в глаза, полицейский!

Криг снова заиграл на губной гармошке, но Ленуар теперь смотрел на него и не двигался. Отпустило. Значит, прав был Бернгейм!

Ленуар встал и поднялся по лестнице. Криг начал отступать. Он опустил губную гармошку в карман и достал оттуда нож.

– Криг, ты окружён, – сказал Ленуар, – брось эту игрушку. Мы не на сцене!

Ленуар сделал ещё один шаг вперёд. Теперь их с Кригом разделяло два метра. В рукопашном бою Ленуар одержит над противником верх. Он был в этом уверен.

– Бросай свой нож! – спокойно сказал сыщик.

Где-то залаял пёс. Ленуару почудилось, что справа промелькнула чья-то тень. Он обернулся, и у него зашевелились волосы на руках. Криг бросился на Ленуара, и в следующую секунду звук выстрела оглушил тишину кладбища. Ноги Крига подкосились, он схватился за живот и упал на землю, как тряпичная кукла.

– Клеменция, не бросай меня! – шептали его губы.

В проёме входа в склеп на коленях стояла Мадлен. В руках она сильно сжимала револьвер. Девушка тяжело дышала и молча смотрела на Ленуара.

– Мсье, он хотел вас убить, – сказала она и опустила руки. – Он хотел вас убить.

Ленуар обнял Мадлен и крепко сжал её в своих объятиях.

– Девочка моя, тебе нужно согреться. Теперь всё закончилось. Ты меня слышишь, Мадлен? Ты будешь жить, и я тоже.

52. Музыкальный код

Париж, 13 июля 1912 года, суббота

Под утро Мадлен увезли в больницу, а труп Фабио Крига забрали в морг. Вскрытие покажет, что импресарио скончался от пулевого ранения в живот. С этим всё понятно. Ленуар отправил мобильную бригаду на обыск квартиры Крига. Анализом его переписки с отцом займётся Симон Курсель. Политическая окраска планов импресарио на Париж выходила из-под компетенции Ленуара. Вернее, для выводов о том, что это опасно, его голова не требовалась.

В архивах Крига нашли его записи о переводах доходов Общества новой волны в пользу аргентинских анархистов, а ещё квитанции о покупке таких небольших сувениров, как пианолы.

На кладбище дождались сапёров, чтобы они обследовали тубусы из семейных склепов Крассов и де Фижаков на предмет бомбы. Ленуар предупредил всех быть очень осторожными. На вскрытие печати ушло целых двадцать минут. Однако в тубусах не оказалось никаких бомб. Там лежали только перфоленты. Произведение называлось «Гимн Общества новой волны». Сухое свидетельство ещё одного ключа, призванного оказать воздействие на слабых духом адептов этой музыкальный секты.

Но если тубусы здесь ни при чём, то что же их ожидает завтра? Именно этот вопрос не давал Ленуару покоя. Может, у него просто разыгралось воображение? Теперь, когда Криг мёртв, а Аннабель Норин арестована, наверное, таинственная Иллюминация не случится.

Проведя всё утро в префектуре полиции и весь вечер перевозя дядю из банка к нему домой, Ленуар взял с собой тубус и отправился на этот раз за Мадлен. Девочка наверняка всё ещё находится в тяжёлом состоянии.

В больнице сыщиков встретила медсестра.

– Шок прошёл, нервное истощение будет ещё проявляться волнами в течение недели. Вчера мы ей ставили капельницы для восстановления сил. Сегодня вечером снова может бросать в жар, но она девочка крепкая, я дам вам с собой лекарства, она справится. При осмотре обнаружены признаки недавнего грубого насилия. Вот с этим придётся поработать, но уже в специализированном заведении. Однако могу вас успокоить: девушка не понесла.

– Что?! – спросил Ленуар.

– Ребёнка не будет. Вы же её опекун, правильно? Ах, вы не знали об этом инциденте… Да, женщины обычно о таком не говорят. Странно только, что сама мадемуазель Муано тоже ничего об этом не помнит и всё отрицает. Вам следует позабыотиться о ней. Возможно, мы имеем дело с частичной амнезией. А пока вашей подопечной намного лучше, поэтому прошу, забирайте её домой, иначе она нам весь персонал распугает.

– А что с ней стряслось? Так плохо выглядит?

– Сейчас сами всё увидите, – со вздохом сказала медсестра и открыла дверь в палату на десять человек.

Все десять кроватей раздвинули в разные стороны, чтобы в центре организовать свободное пространство. Там стояла Мадлен в одной ночной сорочке. Голова у неё была перевязана полотенцем, а руки сжимались в два кулака.

– А теперь атакуй! – командовал Воробышек. – Да не так, не бойся, давай как взаправду.

Вторая девушка с перебинтованной рукой наворачивала круги вокруг Мадлен, а потом кинулась на неё, выставляя вперёд свой гипс. Мадлен увернулась, поставила подножку своей соседке по палате, а потом рукой перебила ей дыхание прежде, чем схватить за шею, удерживая, чтобы та не упала на пол.

– Вы поняли, как можно обороняться? – спросила она у других пациенток. – Сначала сбиваем с ног, затем удар левой по горлу, правой по шее сзади и переворачиванием тело противника. От последнего удара он должен уже сам лететь и рыть носом землю.

Пациентки зааплодировали.

– Мадлен, не знал, что у тебя такой прогресс в боксе! – заметил Ленуар. При звуке мужского голоса женщины в ночных рубашках заверещали и натянули на себя одеяла. Мадлен зарделась и тоже подошла к своей койке.

– Вы видите, что она тут вытворяет? – спросила медсестра. – К ужину прошу вернуть все койки на свои места! Уборщица должна будет помыть пол с хлоркой. А здесь даже врачу не пройти.

– Мадлен, кажется, сегодня уже выписывают, – сказал Ленуар. – Собирайся, я отвезу тебя домой.

Девушка ещё больше покраснела. Ленуар вышел из палаты, чтобы никого не смущать своим присутствием, и остался ждать Мадлен у входа. Она вышла через десять минут. На ней было простое фланелевое платье синего цвета.

– Вот, в больнице одолжили доехать до дома, – сказала она. – Платье Беатрис порвалось, когда