Черная рука - Стефан Толти

человек – Петрозино, который приехал умирать в Палермо»[569]. Позже говорившего идентифицировали как Паоло Палаццотто. Это был тот самый мужчина, которого арестовали в Нью-Йорке за участие в организации сети проституции и депортировали из страны после того, как его жестоко избил Петрозино. Палаццотто вернулся в Италию 2 марта. В тот вечер, когда детектив ужинал в кафе «Орето», молодой человек и его друг по имени Эрнесто Милитано (которого полиция описала как «неисправимого грабителя проституток») наблюдали за Петрозино из бара, где они сидели и потягивали вино, «угрожающе поглядывая» на американца. К ним присоединились еще два друга, Франческо Ноно и Сальваторе Семинара. Последний также был одной из многочисленных «жертв» Петрозино: ему пришлось покинуть Соединённые Штаты после того, как детектив его арестовал.

Чуть в стороне от этой выпивающей и веселящейся компании, у той же барной стойки человек по имени Вольпе спокойно доедал свой ужин. Вольпе был полицейским осведомителем, и он подслушал их беседу, которая велась на местном диалекте. Услышанное оказалось захватывающим:

НОНО (смеется): Но ты же знаешь, что от петрушки [петрозино] у тебя понос!

СЕМИНАРА: Если я умру, меня похоронят, но если переживу – я его убью.

НОНО: У тебя кишка тонка.

СЕМИНАРА: Вы не знаете Семинару!

Звучало это зловеще, но на самом деле таких опасных людей по улицам столицы Сицилии ходило гораздо больше. На Виа Сальваторе Вико жил Анджело Карузо, затаивший злобу на детектива, грубо обошедшегося с ним при аресте за хранение шпаги-трости и нелегального пистолета. Карузо настолько возненавидел Петрозино, что назвал в его честь собаку[570]. Другой информатор рассказывал, что видел маленького мальчика, проживавшего на Виа Лунгарини, 9, который ходил за Петрозино нескольких дней, запоминая все его перемещения, но так и не был замечен детективом. Говорили, что мальчику платила пара неназванных женщин[571].

В начале марта в Палермо появились еще и двое подозреваемых по знаменитому делу 1903 года об «убийстве в бочке», в том числе Джованни Пекораро, которым подменили убийцу на суде. Двое мужчин наведались в гости к третьему подозреваемому в том убийстве – к Вито Кашо Ферро. Впоследствии Пекораро отправил таинственную шифрованную телеграмму в Нью-Йорк: «Я Ло Байдо, работаю в Фонтане»[572]. Смысл шифровки так и остался неясным.

Запутанные мотивы, побуждавшие желать Петрозино зла, распространялись и в прошлое, и через океан. «Петрозино арестовал меня, Петрозино проявил неуважение, Петрозино сломал мне челюсть в двух местах, Петрозино предал сицилийцев». Более того, они проецировались и в будущее. Против кого Петрозино строил козни? Пытался ли он решить проблемы с итальянской полицией? Или же, как ходили слухи, он навсегда перекрывал пути эмиграции в Нью-Йорк, которыми пользовались многие бандиты, когда в Палермо наступали тяжелые времена? Корабли, следующие на остров Эллис, стали жизненно важным клапаном, сбрасывающим давление в виде преступников всех мастей. Закрыть его означало приговорить многих из них к бедности или тюрьме. Разумеется, многие уголовники смотрели на Петрозино как на «врага сицилийцев», приехавшего в Италию лишь для того, чтобы отобрать пропитание у их семей.

Страх перед новыми временами перекинулся через Атлантику. Позже полиция Чикаго сообщила, что тайные общества в Новом Орлеане, Чикаго и Нью-Йорке планировали нанести скоординированный удар по своим врагам в правоохранительных органах. Убийцы в каждом из этих городов нацелились на трех ведущих противников «Черной руки». На втором месте в списке стоял детектив Габриэле Лонгобарди, известный под прозвищем Петрозино из Чикаго. Третьего, из Нового Орлеана, звали Джон Д’Антонио. Номером первым, разумеется, был Петрозино[573].

А как насчет Вито Кашо Ферро, крестьянского гения, который повсюду носил в бумажнике фотографию Петрозино? К 10 марта он прибыл в маленький городок Бурджио примерно в шестидесяти километрах к югу от Палермо, заехав в гости к видному политику Доменико де Микеле Феррантелли, который позже уверял, что Кашо Ферро помогал ему проводить избирательную кампанию. Однако, как признал начальник полиции Бурджио, добыть информацию о точном местонахождении в тот день Кашо Ферро не представляется возможным из-за «абсолютного молчания… вызванного страхом перед ним». Полицейский чиновник считал, что Кашо Ферро ускользнул из Бурджио 11 марта, но сам Феррантелли публично поклялся, что Кашо Ферро не покидал его дома[574].

Вечером 11 марта Петрозино сделал поспешную пометку в своем списке уголовников: «Вито Ферро… ужасный преступник»[575]. В списке значились подозреваемые в Америке, которые, возможно, въехали в страну нелегально. Но Кашо Ферро жил в Италии с 1903 года. Почему вдруг Петрозино написал его имя спустя шесть лет после их столкновения? Заметил ли он его в тот день на улице, наблюдал ли за ним? Или Кашо Ферро был одним из информаторов, с которыми должен был встретиться Петрозино? Рукописная пометка осталась там, в записной книжке Петрозино, без всякого контекста.

* * *

Утром 12 марта Петрозино отправился в маленький сицилийский городок Кальтаниссетта, чтобы проверить еще несколько справок об отсутствии судимости. В тот день он много времени провел за беседой с главным секретарем суда, затем встретился с Леонарди, начальником полиции Палермо, и рассказал ему о двух встречах, намеченных у него в тот день в городе. Будучи в Кальтаниссетте, детектив признался некоему неназванному лицу, что на вечер у него также запланирована встреча, «которую он не может пропустить ни [по] какой причине»[576].

Уличный торговец из Палермо утверждал потом, что продал в тот день несколько открыток стройному, красивому джентльмену, поразительно похожему на Вито Кашо Ферро. Другой человек видел capo в тот же день недалеко от набережной – на Пьяцца Марина, площади старого города. По словам этого свидетеля, Кашо Ферро беседовал с человеком по имени Паскуале Энеа, хорошо известным в городе криминальным авторитетом. Несколько лет Энеа провел в Нью-Йорке, где владел продуктовым магазином, который одновременно исполнял роль места встреч для местных уголовников. Комиссар Бингем позже расскажет, что Энеа был известен в департаменте как «лицо, пользующееся доверием»[577]. Проще говоря, он был полицейским осведомителем.

Закончив работу в Кальтаниссетте, детектив вернулся в свой отель на восточной стороне Пьяцца Марина. Площадь, расположенная недалеко от моря, в самом сердце исторического района Палермо, представляла собой небольшой парк, окаймленный кованой оградой с шипами. Вдоль забора были проложены широкие тротуары, по которым любили прогуливаться местные жители. В средневековые времена, когда площадь представляла собой не более чем пустырь, деятели Святой Инквизиции именно сюда приводили еретиков из тюрем для казни.

Детектив поднялся к себе в комнату, где остался до вечера. К 18:00 сгустились сумерки, над городом нависла грозовая туча. Сверкнула