Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

Дело в том… — понтифик выдержал небольшую паузу, а потом продолжал более уверенным голосом: — Мне бы хотелось, чтобы вы провели экспертизу одной иконы, которая, не побоюсь этого слова, имеет величайшее значение для всего христианского мира. Кажется, вы уже занимались похожими делами?

— Приходилось, Ваше Святейшество. В прошлом году в Аргентине мне пришлось участвовать в экспертизе иконы «Введение во храм Пресвятой Богородицы», оказавшейся после Второй мировой войны в одной из католических часовен. Предварительно предполагалось, что икона относится к концу XVI века, но оказалось, что она была написана не раньше середины XIX века.

— Любопытно. На основании каких данных эксперты вынесли это решение? — спросил понтифик.

— На серебряном окладе иконы было проставлено клеймо мастера и проба.

— Но ведь могло случиться так, что оклад мог быть с другой иконы, более поздней, например?

— Вы ухватили самую суть, Ваше Святейшество. Полгода назад нам пришлось в Риге исследовать болгарскую икону из одной частной коллекции. Хозяин иконы утверждал, что она XVI века. Нам пришлось исследовать способ обработки самой доски. До XVII века на Руси доски вытесывали исключительно топором. Поэтому иконописцы нередко бывали очень хорошими плотниками. Доска иконы, которую мы исследовали, содержала на своей поверхности следы различных инструментов. Хотя по всем остальным параметрам, включая минеральные краски, она походила на икону XVI века.

— Вижу, что вы неплохо осведомлены о технике изготовления доски и красок. Это похвально… Но на этот раз вам предстоит куда более серьезная задача… — Иоанн Павел II задержал взгляд на худощавом лице архиепископа, как если бы думая: по плечу ли ему предстоящая задача? В ответ он встретил уверенный и прямой взор Мартинеса. Убедившись в правильности своего решения, папа сказал: — Это будет Казанская икона Божьей Матери.

— Позвольте мне уточнить, это та икона, которая сейчас находится в Фатиме? — скрывая удивление, спросил архиепископ.

— Она самая. Я вас наделяю самыми высокими полномочиями для проведения тщательнейшей и глубокой экспертизы иконы. Используйте все существующие методы. Мне важно знать точный ее возраст!

— Наверняка вы предполагаете ее примерный возраст?

— Думаю, что Казанская икона была написана в доиконоборческий период. Просто чудо, что она сохранилась до нашего времени!

— Ваше Святейшество, не хотел бы вас разочаровывать, но в последнее время на рынке очень много фальшивых икон, весьма мастерски выполненных, которые выдают за старинные! Известно немало способов старения красок и досок. Всеми этими приемами имитаторы владели в полной мере!

— Именно это я и хочу выяснить. Подберите самых беспристрастных экспертов, и пусть они дадут объективную оценку.

— Ваше Святейшество, не сочтите сказанное за дерзость, но к чему вам результаты экспертизы? Икона находится в Португалии, за тысячи километров отсюда, — удивленно поинтересовался Мартинес Сомало.

— Это только первая часть моей просьбы, — сдержанно произнес понтифик. — Если икона Явленная и действительно была ее создана в доиконоборческий период, то я бы хотел, чтобы вы привезли ее в Ватикан. В стенах Святого Престола находятся многие христианские святыни, так почему бы не быть в них и Казанской Чудотворной иконе Божьей Матери?

— Церковь Святой Фатимы находится в другой епархии. Очень трудно будет уговорить Лиссабонский патриархат передать икону Святому Престолу. Я даже думаю, что невозможно… Мне приходилось бывать в Фатиме многократно по делам службы, и я знаю, как они дорожат своей святыней.

— Где находится эта икона?

— В государственном банке «Португалия». Ее хранят в бронированном несгораемом шкафу. Извлекают из сейфа всего лишь два раза в год: на Рождество Пресвятой Богородицы и на Празднование Казанской иконы. Десятки тысяч паломников ежегодно прибывают в Фатиму со всего света, чтобы посмотреть на нее. Зрелище впечатляющее!

— Именно поэтому я обратился с такой деликатной просьбой именно к вам. Уверен, что благодаря вашему таланту убеждать вы добьетесь нужного результата.

— Ваше Святейшество, сделаю все, что от меня зависит.

— И еще… Документы о передаче иконы в Святой Престол должны быть в полном порядке. Мне бы не хотелось лишней шумихи и ненужных недоразумений между епархиями. Наверное, излишне будет напоминать, что моя просьба должна остаться в тайне.

— Я все понимаю, Ваше Святейшество…

— Можете быть свободны.

Погруженный в мысли, архиепископ Мартинес Сомало шагал по длинным коридорам Папской резиденции. Едва кивнул в ответ на приветствие швейцарских гвардейцев, стоявших у дверей. Так, не выходя из состояния задумчивости, он вернулся в свой аскетический кабинет с двумя громоздкими старинными шкафами у входа, заполненными религиозной литературой, и прямоугольным небольшим рабочим столом у окна. Из украшений в кабинете была только настольная лампа с зеленым абажуром, доставшаяся ему от прежнего хозяина, да еще горшок с гортензией на широком подоконнике, за который то и дело цеплялась легкая занавеска. В открытое окно задувал ветерок. Было ветрено и прохладно. Снаружи доносился чей-то гундосый голос, почему-то раздражавший невероятно. Архиепископ подошел к окну и плотно закрыл оконные створки.

Прямо напротив размещалось длинное административное здание Святого Престола. Голоса внизу теперь звучали приглушенно. Они то становились громче (хотелось верить, что спор носит исключительно религиозный характер), то затихали.

Посмотрев вниз, Мартинес Сомало увидел словацкого епископа Павола Гнилицу[148] из Герцеговины, с которым был немного знаком. Появление епископа в Святом Престоле было не случайно, он приехал с целью доложить понтифику новость о том, что в одной из деревень Меджугорья, небольшом селении Герцоговины, шестерым детям является Богородица, передавая через них свои послания человечеству. Однако на его пути стеной встали кардиналы, запретившие ему встречаться со Святейшим и единодушно утверждавшие, что феномена Меджугорья не существует. Зная настойчивость Павола Гнилицы, архиепископ Мартинес Сомало был уверен, что он все равно добьется аудиенции с понтификом. Вот только к чему это приведет? Вряд ли понтифик признает Явление Девы Марии без должного подтверждения.

Подняв трубку, архиепископ набрал номер телефона Давида Алвареса, с которым был знаком уже без малого десять лет:

— Давид, у меня к тебе есть одно необременительное, но весьма деликатное дельце, ты свободен в ближайшие три дня?

— Даже если бы был занят по горло, у меня не хватило бы духу отказать тебе. В чем дело? — охотно отозвался Давид Альварес.

— Мне нужно, чтобы ты провел экспертизу одной старинной и очень необычной иконы.

— Насколько она необычна? — в голосе эксперта прозвучала заинтересованность.

— Настолько, что даже трудно себе представить! Уверен, что тебе не выпадало случая заняться такой работой. Считай предстоящую работу подарком судьбы! Все твои расходы будут оплачены Святым Престолом. Разумеются, за качественную работу будут и хорошие премиальные.

— Мне уже интересно. Но хотелось бы узнать точнее, что это за икона. Во мне разыгралось любопытство.

— Это Чудотворная Казанская икона Божьей матери.

— Та самая, что в Фатиме? — ахнул эксперт.

— Именно.

— Такую работу я готов проделать и бесплатно. Никогда не думал, что судьба может улыбнуться мне таким образом. Хотя, с другой стороны, хорошие деньги тоже