Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

Антонио Рибейру выдержал длительную паузу и неторопливо прихватил документ тонкими холеными пальцами, всем своим видом демонстрируя, что воля понтифика в Португалии значит несколько меньше, чем в стенах Святого Престола.

Врожденная учтивость заставила его разомкнуть жесткую линию губ в приветливую улыбку:

— Очень неожиданно, Ваше Преосвященство. И какова цель исследований?

— Цель не одна… Но главная состоит в том, чтобы узнать точный возраст иконы. Действительно ли она столь древняя, как об этом говорят в последнее время? Хотелось бы еще определить, какой именно школе она принадлежит и кто ее создатель.

— Кто будет проводить экспертизу?

Повернувшись к ученым, стоявшим немного в стороне, архиепископ Сомало сказал:

— Вот эти три господина. С ними прибыли и помощники. Они привезли оборудование, которое позволит установить истину.

— Уверен, что такая экспертиза нужна в интересах римско-католической церкви, — проговорил кардинал-патриарх. — Когда вы хотите приступить?

— Нам бы хотелось приступить незамедлительно, Ваше Высокопреосвященство, — мягким, но решительным тоном сказал архиепископ Сомало.

Кардинал-патриарх слегка нахмурился: распоряжения Святого Престола шли вразрез с интересами ордена и всей епархии.

— Понимаю, что обычно таким гостям, как вы, не отказывают, но сегодня праздник День Рождества Богородицы, и все верующие жаждут увидеть икону. Через десять минут все помещения храма наполнятся паломниками. Многие из них проделали путь в многие тысячи километров, чтобы помолиться перед ней.

— Тогда мы начнем проводить экспертизу поздним вечером, когда паломники покинут храм. Надеюсь, что после десяти вечера церковь будет закрыта.

Вступать с понтификом в конфронтацию было бы не лучшей идеей. Случись такое, и уже через час Иоанн Павел II будет знать о содержании состоявшегося разговора, и не известно, какие последуют после этого распоряжения. После покушения понтифик физически ослаб, что никак не отразилось на его железной воле.

Церковная служба планировалась до полуночи, но ради таких уважаемых гостей можно ее провести в сокращенной форме, исключив некоторые таинства.

— Хорошо, пусть таки будет. Выможете взять ключу сторожа, я его предупрежу, — ответил кардинал-патриарх, рассчитывая, что ему больше не придется встречаться с архиепископом. — Полагаю, что вам будет достаточно одной ночи для исследований? В последующие дни мы бы хотели провести службу как полагается, целиком.

На губах архиепископа застыла скупая любезная улыбка. Про архиепископа Мартинеса Сомало говорили много разного, но то, что он был из тех людей, что добиваются своего, было понятно всем. Поговаривали, что в его жилах течет цыганская кровь, отсюда и его черные пронзительные глаза, действовавшие на собеседника гипнотически.

— Ваше Высокопреосвященство, боюсь, что вы меня неправильно поняли, речь идет о полной экспертизе! И я полагаю, что одной ночи нам будет недостаточно, чтобы полностью исследовать икону. Мы вам сообщим, когда все будет закончено.

— Но я должен знать хотя бы примерно, сколько вам потребуется для этого времени.

— Думаю, что за полтора месяца мы управимся.

— Однако это очень большой срок, и это нас совершенно не радует… Я бы не хотел, чтобы икона пострадала во время проведения исследований. Она — наша главная святыня… Не только города Фатимы и епархии, но и всей Португалии!

— Не беспокойтесь, с ней ничего не случится. Мы привезли с собой оборудование для исследований. Заниматься экспертизой будут специалисты мирового уровня. Каждый из них имеет огромный опыт работы с редкими артефактами.

— Я должен знать все, что с ней будет происходить. Это даже не обсуждается, — непреклонным голосом проговорил кардинал. — Два монаха будут находиться при иконе двадцать четыре часа в сутки, где бы она ни была.

— У нас нет возражений, — легко согласился архиепископ.

Глава 4

1992 год. Сентябрь — середина декабря

Икона не является списком?

До глубокого вечера в Русскую католическую церковь Успения Пресвятой Богородицы нескончаемым потоком шли паломники, а в половине десятого двери храма закрылись. Оставшиеся внутри верующие неохотно покидали церковь, подолгу стояли перед образом Божьей Матери, молились, а потом одухотворенные, с просветленными лицами, выходили из храма под сень прохладного вечера. Еще через полчаса помещение церкви опустело.

Из вместительного автобуса, в котором эксперты добрались до Фатимы, в притвор[156] принесли два стола со стульями, фотоаппараты, линзы с фильтрами, краски, различные химические смеси, микроскопы и еще многое из того, что должно было приблизить их к истине. Последним из автобуса принесли мобильный рентгеновский аппарат, позволявший через слои краски рассмотреть доску.

Архиепископ Мартинес Сомало молчаливо наблюдал за приготовлениями и ничем не выдавал своего волнения. Порой он взглядывал на икону, которой предстояло пройти непростое испытание, но каждый раз натыкался на скорбный взгляд Богоматери и отводил глаза в сторону. Имеют ли они право подвергать такому испытанию Чудотворную икону? В какой-то момент его охватило сомнение: «А ведь Дева Мария может не простить нам этого…» Но, вспомнив слова понтифика, постарался взять себя в руки.

Эксперты спокойно раскладывали на столах оборудование, инструменты и реактивы. Включили мобильный рентгеновский аппарат и выжидательно уставились на архиепископа, продолжавшего стоять подле иконы.

Повернув взволнованное лицо к экспертам, архиепископ Сомало заговорил:

— О том, что здесь происходит, никто не должен знать. Вся документация также должна оставаться здесь. Из помещения не выносить ни листочка бумаги! Во время работы двери храма будут закрыты!

— Мы все понимаем, — заверил Альварес.

— Тогда приступайте! — благословил архиепископ, отступая в сторону.

Икону аккуратно сняли со стены, бережно освободили от золоченого оклада, который со всей бережностью уложили здесь же, на столе, после чего установили икону под поле рентгеновского излучения.

Архиепископ продолжал наблюдать за иконой, в какой-то момент ему даже показалось, что Богородица изменила позу, и он слегка покачал головой, стараясь избавиться от наваждения. Что только не почудится!

— Что-нибудь не так? — спросил Давид Альварес.

— Продолжайте, — сказал он эксперту, — мне нужно немного прогуляться. Я сегодня плохо спал.

— Не переживайте, Ваше Преосвященство, мы знаем, что нужно делать, — заверил эксперт. И вполголоса добавил: — А я не спал последние две ночи. Хотя никогда прежде не жаловался на бессонницу. Казалось бы, должно сейчас клонить в сон, а я не чувствую даже малейшей усталости…

Архиепископ Мартинес Сомало вышел из церкви и направился в сторону Святилища Богоматери Фатимы. Оттуда вместе с порывами ветра доносились обрывки песнопения. В глубине сгустившегося ночного мрака через густые кроны деревьев пробивались искорки света. Архиепископ миновал небольшой парк и вышел прямиком к собору, где на площади перед святилищем Фатимы собрались тысячи верующих, каждый из которых держал в руке фонарик или свечу.

Сияние огней среди толпы создавал сложный, постоянно двигающийся рисунок. На длинной эспланаде[157], украшенной по всей длине величественными колоннами, разворачивалось факельное шествие. В