Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

Он смирился. Он и раньше понимал, что рано или поздно придется уйти в отставку, но не таким он себе представлял финал своей карьеры, не так крепко сдобренным предательством и подлостью тех, кого он считал своими доверенными лицами. А потом… потом наступила пенсия.

* * *

Исполняющим обязанности начальника УБОПа был назначен бывший заместитель Фридмана, майор Филиппов, человек ни на что не претендующий, в темных делишках не замеченный. Он отдавал себе отчет, что должность эта передана ему во временное пользование, на чуть-чуть: месяц-другой, и придет новый начальник, и главное, что от него требуется, – просто передать вверенное ему подразделение без залетов и ЧП. Уже даже были определены две кандидатуры, которые отправятся в Москву на стажировку. По ее итогам главк и должен выбрать нового начальника УБОПа. Ждали своего часа Тропарев и Якушев. Один – командир СОБРа, другой – начальник отдела. Ждали вызова они уже как-то лениво. Если еще в начале, после того как были названы их фамилии, присутствовали радость и даже какой-то азарт, то через несколько недель смятение чувств сменилось апатией. Не вызывают, ну и ладно, не назначат, так и хрен с ним! Надо было работать, а не мечтать. Хотя, наверное, было бы лучше, чтобы эта командировка все-таки состоялась чуть раньше. Тогда одним неприятным днем в жизни Стаса стало бы меньше.

– Зайди ко мне, – сказал Филиппов, завидев Стаса, входящего с утра пораньше в УБОП, и за закрытыми дверями своего кабинета спросил: – Ты слышал, что произошло?

– Нет, а что случилось?

– У Хрома сегодня утром дочь погибла в автомобильной аварии.

– Да ладно!

– Точно. В машину, где она ехала, врезалась «девятка».

– Дочка за рулем была?

– Нет, сидела на заднем сиденье.

– И что, сильно стукнулись?

– Да то-то и оно, что нет. И столкновение так себе, небольшая вмятина на двери автомобиля. И у девчонки нет никаких повреждений.

– Ничего не понимаю, тогда в чем дело?

– Вроде как сердце остановилось.

– А как так может быть?

– Не знаю, я не медик. Наверное, от неожиданности, испугалась…

– Он уже знает?

– Сказали. Теперь надо думать, как организовать его доставку из СИЗО на кладбище, чтобы он мог проститься. Похороны через три дня.

– Ему уже разрешили?

– Пока нет, но, думаю, разрешат. Если уж сам губер ходатайствовал, то никуда не денутся. Но самому Хрому от греха подальше скажут прямо перед выездом. Ты же Хрома знаешь?

– Да.

– Ну вот, когда все будет согласовано, возьмешь своих ребят, получите автоматы и поедете за ним в СИЗО, а оттуда привезете его на кладбище попрощаться с дочерью. На все про все у вас один час, не больше. Только не расслабляйтесь, будьте готовы ко всему. Черт его знает, может, кто захочет побег ему устроить.

– Сделаем.

– Хорошо. А что это у тебя глаза на мокром месте?

– Показалось.

– Бывает. Зрение уже не то. Ты знаешь, за что была первая судимость Хрома?

– Смутно.

– Напоминаю. Для укрепления твоей нервной системы. Он поручил своим «шестеркам» выкрасть из областного музея звезду Героя СССР, а затем переплавил ее, превратив в простой кусок рыжья для продажи. Знаешь, кому награда принадлежала?

– Нет.

– Девушке, партизанке Лизе Чайкиной. Ее немцы заживо сожгли. У нас в городе улица ее именем названа.

– Я понял.

– А второй раз за что он сел, ты тоже не в курсе? Так вот, один наивный бизнесмен занял у него немного денег, а вовремя отдать не смог. Обстоятельства так сложились. За что две недели просидел в глубокой яме. В зиндане. Практически без еды и воды. Перечисленного достаточно, чтобы ты свои эмоции убрал в одно место?

– Так точно.

Давно, еще в прошлой жизни, Стасу казалось, что Хром является несомненным воплощением зла. Не глобального, конечно, и всемирного, а зла, так сказать, провинциального, районного масштаба, но тем не менее все-таки именно зла. И эта вечная река, по которой они когда-то бежали с одного берега на другой, и тот весенний ледоход, который их чуть не перемолол в порошок, сделали свое дело. Он рисовал эту личность в своем воображении исключительно черными красками и даже представить себе не мог, что пройдет всего несколько лет, и они окажутся в одном месте, объединенные одним общим интересом: игрой в вокальноинструментальном ансамбле в городском саду. Стас по субботам теребил струны бас-гитары, Хром отстукивал ритм на ударных. Танцплощадка «Доски» одному позволяла заработать немного денег, другому – просто расслабиться, постучав по барабанам.

Стас поначалу с настороженностью относился к самому факту, что ему приходится быть в одной компании с человеком, который чуть не отправил его когда-то на тот свет. Еще он не мог понять, зачем взрослому, как ему тогда казалось, человеку, за которым стоят неопределенные, но определенно криминальные личности, каждую субботу на время становиться простым музыкантом. Но репетиции на неделе, игра по выходным постепенно отдаляли события прошлого, и однажды между ними возникло что-то похожее на взаимопонимание, несмотря на то что один был моложе и собирался только заканчивать школу, другой уже кое-что увидел в своей жизни, отслужив в армии и отсидев первый срок.

А после одной драки, в которой махали руками не меньше ста человек, они и вовсе почти что подружились. Понятно, что любая драка на танцах начинается из-за девчонок. И здесь кашу заварили двое из-за какой-то мини-юбки, а расхлебывала толпа, мало соображавшая, кто с кем дерется и за какие идеалы. И все бы ничего, но когда щелкающая по мордасам куча-мала медленно, но уверенно переместилась к небольшому подиуму, на котором от греха подальше собирали свои манатки музыканты, и одному из них, гитаристу Максиму, смачно прилетело в лоб, они оба, и Стас, и Хром, стали в четыре руки месить всякого, кто только пытался залезть на сцену. После драки они сходили на реку – смывали кровь – и, чтобы успокоиться, еще долго бродили по ночному центру, разговаривая за жизнь.

Та самая жизнь развела их потом в противоположные стороны, но время от времени нынешняя работа Стаса и «положение» в обществе Хрома все же сводили их вместе. Бывало, встречались вдали от посторонних глаз и даже выпивали. Нет, друзьями они не стали, слишком были разными людьми, но и плохого друг о друге не говорили. Стас хорошо знал жену Хрома и его дочь, потому в день похорон прямо в следственном изоляторе он молча пожал ему руку и спросил:

– Выпьешь? У меня с собой шкалик.

Хром мотнул головой и растерянно ответил:

– Зачем? Мне и так плохо.

– Слушай. Работа есть работа,