Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

Хром очень внимательно посмотрел на Стаса, словно не понимая, о чем его спрашивают, и тяжело выдохнул:

– Гарантирую.

– Тогда поехали.

– Погоди. – Хром вскочил с табуретки и, глядя в глаза Тропареву, крикнул сдавленным голосом: – Стас, мне страшно!

Уже на кладбище Тропарев, как и положено по инструкции, снял с Хрома наручники и приставил к нему четырех вооруженных автоматами бойцов. Они-то и повели его к расступающейся толпе, к свежевырытой могиле. Сам он остался стоять неподалеку, возле автобуса СОБРа, выкуривая одну сигарету за другой. Когда минут через сорок прощание было закончено, гроб опущен в могилу, а слезы стихли, полпачки как не бывало.

Возвращался Хром вместе с женой Ольгой. Она шла рядом с мужем, и собровцы не мешали им держать друг друга за руки. Пять метров – это хорошая дистанция, чтобы не слышать, о чем между собой говорят эти осиротевшие люди.

– Здравствуй, Стас! – сказала Ольга, подойдя ближе к автобусу. – Где бы встретиться…

– Здравствуй, Оля. Держись.

– Да я держусь, только не за кого.

– Слышь, Стас, – вдруг встрепенулся Хром, лицо которого за час стало пепельно-серым. – Дай нам помянуть дочку, пусти в автобус. Ольга вон бутылку прихватила и какую-то закуску. Я только рюмку выпью, и все. Нам просто надо побыть рядом, без посторонних глаз.

– Да ты что, – чуть не поперхнулся Стас, – тут кругом наружка выставлена. Кругом все фиксируют на видеокамеры. Да меня за это уволят из органов к чертовой матери.

– Ну нет, так нет. Давай, мать, прощаться!

И тут Стас щелчком выбил из пачки еще одну сигарету и, еще не прикурив, скомандовал бойцам:

– Ко мне! – А когда те выстроились, сказал: – Парни, они хотят в автобусе помянуть дочь. Я принял решение разрешить, под мою ответственность. Есть возражения?

Вопрос можно было даже не задавать. Бойцы все поняли правильно.

– Так, у вас полчаса, – повернулся Стас к Хрому и его жене.

А когда те зашли в автобус, приказал и себе, и бойцам отойти чуть подальше от автобуса, чтобы не слышать приглушенных рыданий очень взрослого мужика, бывшего когда-то ему врагом.

Глава девятая

Шандарахнуло капитально. Поменяли министра внутренних дел, и вновь назначенный первым делом разобрался с начальником ГУБОПа, уволив его только за то, что тот находился в приятельских отношениях с прежним главой министерства.

В главке наступило тревожное затишье. Все ждали, когда объявят имя нового руководителя, но назначения не происходило. Неделя шла за неделей, а главк оставался осиротевшим. Нет, «отчима» наверху подобрали сразу. Единственному оставшемуся в министерстве первому заместителю министра генералу Кононову, курировавшему криминальный блок, куда входили и уголовный розыск страны, и различные технические службы, и многое-многое другое, поручили взять под свое крыло и Главное управление по борьбе с организованной преступностью, потому как уровень должности был слишком высок, чтобы даже на несколько месяцев полностью передоверить ее какому-то врио. И все бы ничего, невелика проблема, свято место пусто не бывает, но однажды Саша Зверь с утра пораньше выдал Большакову:

– А на Кононова у меня есть такая инфа, что от генерала не останется даже мокрого места.

И потопал на доклад к начальнику отдела. У Серова от услышанного полезли на лоб очки, и он тут же приказал открыть дело оперативного учета.

Из информации, которую приволок Саша Зверь, следовало, что подвела Кононова любовь к теплу и уюту. Задумал он у себя на строящейся загородной даче соорудить камин, да не простой, а выложенный ценными материалами.

Нашелся и мастер. Увидев заказчика в милицейском кителе и при генеральских погонах, он сказал:

– Товарищ генерал, ни о чем не беспокойтесь. Камин я сделаю вам такой, какого нет ни у кого ни в Москве, ни в ближнем зарубежье. Стоить это вам будет совсем ничего, я согласен на двадцать пять тысяч долларов, хотя, поверьте, кому другому меньше чем за сороковник я бы и браться не стал. Я буду делать его из своих материалов. Аванса тоже не надо. Такому уважаемому человеку, как вы, я верю и без аванса.

Наивный. Как только камин занял свое расчетное место на первом этаже кононовской дачи и настало время расчетов, мастер исчез. Ненадолго. Всего на полдня. Четыре бритых мужика взяли его под белы рученьки, посадили в машину и отвезли в лес. А там объяснили, что хоть и хороший он мужик, но денег ему не видать как своих ушей.

– Ты что, мужик, оборзел? Какие тысячи долларов? За эти деньги нам легче тебя закопать! С нами вон даже лопата. Короче, ты к этому уважаемому человеку больше не подходи. И до конца своих дней радуйся, что остался жив.

На кого были похожи похитившие его люди? Мастеровой сказал, что похожи они были одновременно и на бандитов, и на работников милиции.

– Значит, наши, из уголовного розыска, скорее всего, – сделал выводы Саша Зверь, выключая магнитофон. – Наивный ты, мужик, хоть и хороший специалист. Наши люди даже в ресторанах за себя не платят, а ты говоришь: камин, камин… Доложу, конечно, а там пусть начальство решает.

Начальство решило брать быка за рога. Уж больно был мясистый бык, за его сдачу на мясокомбинат им, словно передовикам народного хозяйства, полагались бы и ордена, и повышение по службе. Само собой, обложили генерала со всех сторон и не по-детски. Стали проводить привычный комплекс оперативно-разыскных мероприятий, начиная от прослушки телефона, заканчивая наружным наблюдением, но делать это приходилось чрезвычайно осторожно и юридически безупречно. Где-то следили силами отдела, где-то слушали через Федеральную службу безопасности. Кононов тоже был не дурак, уже скоро почувствовал за собой слежку и понял, откуда растут ноги.

Заволновался и потерял покой. Первым делом вызвал начальника отдела полковника Серова и предупредил, чтобы тот теперь каждую неделю приезжал к нему на совещания, на которых собирались начальники главков по линии криминальной милиции, все, как один, сплошные генералы.

– Да, и вот еще что, – как бы между прочим сказал Кононов. – Я хочу ознакомиться со всеми делами оперативного учета и всеми делами проверки по личному составу.

– Так точно, сделаем, – ответил полковник Серов, а у самого сердце похолодело. – Подготовить к совещанию, через неделю?

– Нет. К завтрашнему дню.

Ночка намечалась бессонная.

– Парни, убираем все лишнее, – приказал Серов, – чтобы там не было ни одного слова про этого говнюка.

Серов и трое его самых доверенных оперов, те, кто даже под пытками не стали