Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

ведая того, лишился и начальника УБОПа, и своего заместителя. Первого еще с вечера допрашивали в ФСБ; второй, ни о чем не подозревая, ехал на своем служебном автомобиле на работу, точнее, на службу, так, по крайней мере, любил говорить Иван Сергеевич Тешин. Он пришел с утра в свой кабинет раньше многих, потому что считал правильным продемонстрировать подчиненным свое трепетное отношение к службе. Мол, должность для него – не простая формальность, и не работает он, а служит. Актеры вон какой-то неконкретной бабе Мельпомене служат и на каждом углу об этом чирикают, а он, в отличие от этого шутовского сброда, служит конкретной Родине. России. Молча. Ему это не в тягость. Он не такой, как те, кто прибегает в свой кабинет тютелька в тютельку к девяти утра, а ровно в шесть вылетает из здания управления.

– Генерал здесь? – спросил он у секретаря.

– Нет, задерживается! – ответила Марья Сергеевна и спросила: – Вам чай или кофе?

– Давайте чайку, только покрепче, что-то я сегодня сплю на ходу!

– Так снег, иначе не бывает, я тоже сегодня как сонная муха.

Полковник Тешин зашел в свой кабинет и первым делом раскрыл створки шкафа. Снял с себя шинель, положил на полку папаху и замер. В глубине шкафа мелькнуло золотое шитье. Он стал аккуратно сдвигать в сторону многочисленные плечики, на которых висели рубашки, полковничьи кителя и гражданские пиджаки.

Это действительно был генеральский китель. Только что пошитый, с неповторимым запахом свежей ткани. Он потянул его на себя, и сердце защемило от восторга. Такого сюрприза он не ожидал.

Ай да Фридман, ай да сукин сын! Как обещал, так и сделал. Надо будет его сейчас набрать и поблагодарить. Что и говорить, смышленый, умеет себя правильно подать. И начальнику УВД он в свое время грамотно угодил. У того отец во время войны служил кавалеристом и погиб подо Ржевом во время атаки. На одном из обысков у черного копателя была изъята казацкая шашка. Выяснилось, что шашку эту, образца 1927 года, подняли как раз на тех самых позициях, на которых принял свой последний бой отец генерала. Трогательный был момент, когда Фридман дарил ее генералу, очень трогательный, после чего «дед» даже стал относиться к Фридману не как раньше, официально, а почти как к собственному сыну.

«Нет, все же с Фридманом стоит быть поосторожнее, – подумалось Тешину, – уж слишком он хитрый, надо потом при первой же возможности отправить его на повышение куда-нибудь подальше, в Москву».

Он примерил мечту на своих плечах, и вышло, что сидел на нем генеральский китель как влитой, как будто портной несколько раз снимал с него мерки, хотя они ни разу и не виделись. А что, он, будущий генерал милиции Тешин, неплохо выглядел в зеркале. Высокий, стройный, представительный, если не сказать породистый, полный энергии и сил, Иван Сергеевич мог быть не просто начальником управления, он со временем мог стать и кем-то выше. Одна большая звезда на погонах не предел его претензий.

Мечты, мечты, где ваша сладость?.. Он еще крутился возле зеркала, а уже за дверью в приемную входили сотрудники контрразведки. Они вежливо поздоровались с Марьей Сергеевной и попросили предупредить первого заместителя начальника УВД, что прибыли к нему для разговора.

– Вы договаривались о встрече?

– Нет. Обстоятельства вынуждают быть незваными гостями.

– Одну минуточку.

Полковник Тешин только и успел, что содрать с себя генеральский китель и убрать его обратно в шкаф, как его кабинет стали заполнять серьезные люди в хорошо отглаженных костюмах. Много людей. И ни широкая улыбка, ни протянутая для рукопожатия рука уже ничего не могли изменить в судьбе хозяина кабинета. Точнее, уже почти бывшего, потому что, как только ему предъявили ордер на обыск кабинета, он сразу понял, что перспективы его повисли на таком тонком волоске, что достаточно дуновения ветерка из открытой форточки, и не будет у него никакого сияющего славой будущего, а превратится оно прямо сейчас в прошлое с истекшим сроком годности.

И тут случилось и вовсе непотребное.

Иван Сергеевич метнулся к рабочему столу, вытащил из верхнего ящика две путевки в Арабские Эмираты и стал их жрать. Мелованная бумага то и дело вставала поперек горла, и ему приходилось помогать себе пальцами.

Никто не ринулся вырывать из его рук улики. Контрразведчики продолжали стоять на своих местах, одно лишь презрение, смешанное с брезгливостью, промелькнуло на их лицах, да и то на мгновение. Тот, кто руководил обыском, человек солидный и в годах, налил из графина воды в стакан и протянул его Тешину.

– Выпей-ка водички, чтоб не подавиться, а то ты нам в качестве свидетеля еще понадобишься. Не хочешь? Ну так выпью я.

И с наслаждением сделал несколько глотков.

– Ты же взрослый человек, Иван Сергеич, – продолжил он, отставив в сторону пустой стакан. – Неужели тебе невдомек, что у нас все задокументировано в туристическом агентстве? Кто приходил, кому покупал и так далее, и тому подобное. И разговоры твои с Фридманом тоже нами зафиксированы. Кстати, он уже вчера арестован. Да, арестован. Ну что ты глаза выпучил, не знал? Так мы и не говорили никому. Кстати, и твой непосредственный начальник тоже не в курсе. Почему не предупредили? Да не хотели расстраивать. Да ты жуй, жуй, не торопись.

Начальник УВД в эту самую секунду уже открывал дверь управления.

Десять минут назад ему позвонили из Москвы и задали всего один вопрос:

– Ты в курсе?

Он ответил, что нет. Тогда телефонная трубка обозвала его старым мудаком и пожелала успехов на пенсии, потому что арест начальника УБОПа еще можно было бы как-то пережить, того назначало Главное управление по борьбе с организованной преступностью, но его зашкваренный первый зам, получающий взятки от преступных элементов, прямиком отправит генерала на заслуженный отдых.

Воистину, беда не приходит одна…

Только не эти новости его доконали, а генеральский китель своего первого заместителя, который ему продемонстрировали чекисты. Он только покачал головой и, глядя на съежившегося в кресле Тешина, тихо спросил:

– Как же так, Ваня? И это при живом-то генерале?

Процедура отречения от власти – штука не быстрая. Еще несколько месяцев он исправно приходил в свой кабинет, чтобы руководить областной милицией, но всем, даже самому простому постовому милиционеру на улице, было ясно, что от генерала осталась одна видимость, по сути, он давно списан со всех счетов, а все происходящее – лишь узаконенная агония. Там, наверху, в министерстве, уже шла отчаянная подковерная борьба кланов за его должность, за то, чтобы назначить своего человека