Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

бы сдавать ближнего, Большаков, Рязанский и виновник всего торжества Саша Зверь, до утра переписывали и переделывали совершенно секретные материалы, касаемые Кононова. Было выпито ведро кофе и выкурен блок сигарет, но к утру все было исправлено, дела упакованы в мешки и под вой сирен и моргание мигалок доставлены в Министерство внутренних дел, прямо в кабинет первого заместителя министра Кононова, который долго, страницу за страницей, дело за делом, изучал привезенные к нему материалы. А когда все сверил и убедился, что на него ничего нет, позвонил Серову:

– Молодцы. И ты молодец, Павел Дмитриевич, и твои парни тоже молодцы. Хорошо работаете.

Нет, совсем не дурак был Кононов, не зря прошел путь от лейтенанта до генерал-лейтенанта. Он все понял. Понял, что начальник отдела испугался и на время все действия против него им будут прекращены, и потому решил с ним быть в хороших отношениях. Пока. А там видно будет.

– Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты перестал давать репортажи про мэра? А ты что делаешь? Как ни включу телевизор, там эта рожа лошадиная вещает. Кто у нас президент телекомпании, ты или я?

Бородатов негодовал, потому жестикулировал и говорил так громко, что посторонний человек решил бы, что тот истерично кричит, но те, кому положено, знали, что шеф еще не достиг высших точек психоза. Сидящий перед ним Белкин смотрел себе под ноги. Он никак не мог скрыть свою ненависть к Бородатову и его манере с пеной у рта выяснять отношения. Да что там пена, когда Бородатов входил в раж, он даже брызгал слюной, не в переносном, а в самом прямом, негигиеничном смысле.

– Или он тебе башляет? – проорался хозяин телестанции и посмотрел на Белкина так пристально и презрительно, будто перед ним был не свободный человек, а его завравшийся раб.

– Башляет, – равнодушно ответил Белкин.

– Ты что, вообще страх потерял? Да я тебя…

– Я имею в виду, что с ним, то есть с городской администрацией, телекомпанией заключен договор об информационном сотрудничестве. Точно так же, как и с областной администрацией. Сумма идентичная. Мы и так репортажи в новостях о губере и мэре даем с одинаковым хронометражем. До секунды.

– А на хрена ты подписался? Кто разрешил? Почему я об этом узнаю только сейчас? Ты на кого работаешь?

– На вас.

– А я на кого?

– На губернатора?

– Ага, сейчас! Я работаю на себя самого. И мне надо, чтобы ты поменьше хвалил Петрова или вообще перестал о нем упоминать, понял? Снимай про работу администрации, как они город засрали. Мне надо создать атмосферу нетерпимости вокруг этого презерватива. И знаешь почему? Потому что я хочу быть мэром. А захочу быть губернатором, будешь мочить губернатора.

– Здорово. А что ж мне делать с договором?

– Да какое мне дело? Что сидишь, иди работай!

– Понял. Можно еще один вопрос? Нам штатив нужен для камеры. Когда делаем репортажи, операторы снимают с плеча. Изображение трясется. У всех конкурентов есть штативы, а у нас нет. Даже стыдно. Стоит недорого, девятьсот долларов. Как бы нам купить?

– Штатив тебе? Ну, возьми со своей зарплаты и купи. Не хватит денег? А почему у меня должно хватить? Я что, должен вас содержать? Стыдно ему! Если стыдно, иди на завод сварных конструкций, договаривайся со сварщиками. Они тебе такой штатив сварят, закачаешься!

– Понял. Можно идти?

– А тебя никто и не держит.

Уже выходя из кабинета заместителя губернатора, Белкин не сдержался и бросил вполголоса:

– Идиот.

Бородатов вздрогнул и, не веря свои ушам, переспросил:

– Чего-чего? Чего ты сказал?

– Говорю, идет!

– А-а-а.

* * *

Он появился, казалось, из ниоткуда, будто материализовался из ничего. Дежурный на входе в Главное управление мог бы даже побожиться, что секунду назад перед ним никого не было, а мгновение спустя уже стоял этот человек.

Так однажды, ранним весенним утром, вошел в четырехэтажное здание на Садово-Спасской новый начальник главка Пестов. Валерий Иванович был почему-то в гражданской одежде. Небольшого роста, лыс и носил тяжелые роговые очки, делавшие его похожим скорее на рядового бухгалтера мелкой конторы, чем на генерал-лейтенанта милиции. Предъявив удостоверение личности и выслушав доклад, он приказал никому не сообщать о своем прибытии и осторожно, будто держась за стеночку, поднялся на третий этаж в теперь уже свой кабинет.

Через пару часов он вышел и пошел с инспекцией по этажу. Первому не повезло майору Багаеву. В своем кабинете он болтал с кем-то по телефону, курил сигарету, пуская при этом замысловатые колечки, а ноги его были задраны прямо на рабочий стол. Когда дверь приоткрылась и он увидел неизвестного и совсем непрошеного гостя, то машинально закричал:

– Чего надо? А ну закрой дверь! – И еще дверь не успела захлопнуться, как вслед добавил: – Лысый черт!

У Багаева был громкий голос, у Пестова – хороший слух. Вернувшись в свой кабинет, он первым делом вызвал к себе Серова и спросил:

– А ну-ка, скажи, что за хлыщ кавказской национальности сидит у тебя в отделе?

– Майор Багаев, других кавказцев у меня нет. Он осетин.

– Неважно, осетин он или ингуш. Кавказец. А как работник?

– Работает хорошо. Информацию добывает всегда важную. Вхож во многие богатые дома Москвы.

– Это почему такое к нему доверие?

– А его брат – миллионер, владелец какой-то крупной радиостанции. Так что все тусовки его знают, благодаря Багаеву у нас есть выход на так называемую творческую интеллигенцию и на «новых русских».

– Один миллионер, другой милиционер. Интересно.

– Что-то случилось?

– Нет. Но вот что. Пусть через полчаса он придет ко мне с делами, которые он ведет. Я хочу их посмотреть.

– Будет сделано!

Через тридцать минут Владимир Багаев зашел в кабинет Пестова, а ровно через час искал себе новую работу. Серов, после того как выпытал у него истинную причину увольнения, прошелся по всем кабинетам и предупредил о появлении нового начальника ГУБОПа:

– Ребята, не повторяйте ошибку Багаева, иначе я останусь без личного состава.

И как в воду глядел. Через месяц не будет у него ни отдела, ни сотрудников, потому что Пестов и его уволит, решив, что это очень неспроста Серов когда-то ездил на совещания к Кононову, туда, где присутствовал один генералитет и простому полковнику, если он не стукач, там не рады. Но в тот, первый, день пребывания на должности начальника ГУБОПа Пестов зашел и в кабинет Большакова. Только завидев его лысую голову, Алексей мгновенно вскочил со стула:

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

– Как фамилия?

– Капитан милиции Большаков, оперуполномоченный по особо важным делам отдела коррупции и