Зеркала-озера - soverry

Всего на мгновение, но на лице Пшемисла проскальзывает неприязнь, которую он тут же старается спрятать. Алёна делает себе мысленную зарубку никогда не оставаться с ним один на один.

— Весьма преданный своему делу ведьмар, — соглашается он, но фраза получается настолько обтекаемой, что его истинное отношение к отцу Алёны остается так и не высказанным.

Мужчина выглядит точно старше ее отца, и Алёна не припоминает, чтобы папа хоть раз упоминал о предложенной ему должности в Совете. Еще один секрет, который он унес с собой в неизвестном направлении, и теперь она не знает, когда сможет спросить у него об истинной причине его бесконечных тайн.

А она-то еще думала, что это мама скрывала от нее многое.

— Вы знали отца Алёны? — спрашивает Димка, и Алёне хочется на нее шикнуть, но она ограничивается предупреждающим взглядом.

— Не просто знала, — отзывается старуха. — Я лично рекомендовала его кандидатуру в Совет.

Он никогда — никогда! — об этом не рассказывал. Что она вообще знала о карьере своего отца? Что она знает о том, каким он был человеком?

Алёне хочется уйти отсюда. Сбежать, потом согласиться на любое наказание, лишь бы не слушать, как другие люди говорят о ее отце. О том, кого они знали, кажется, намного лучше, чем она сама. Лета переплетает их пальцы, будто на каком-то интуитивном уровне почувствовав, что ей нужна поддержка, и Алёна давит в себе желание уткнуться в ее плечо.

— Все знают, что Выстряков был твоим любимчиком, Каракыз, — отмахивается Индира. — И что же, нам теперь позволить его дочери подслушивать все, что ей вздумается.

— Девушки понесут наказание, — тяжело выдыхает Карина Павловна. — Мы как раз обсуждали это с ними в приемной.

— И какое же наказание вы сочли для них приемлемым? Помыть полы в паре-тройке кабинетов? Или написать конспект об опасностях местных лесов?

Карина Павловна молчит. Ее сгорбленная фигура выглядит уставшей и мало похожей на всегда уверенную в себе и стойкую директрису, к которой все привыкли. Она придерживает голову ладонями и глядит куда-то в стол, не заботясь о том, чтобы посмотреть на председательницу Высшего Совета. Внезапно Алёна понимает: она всего лишь живая женщина. Да, опытная и сильная ведьма, но она тоже переживает, тоже беспокоится о пропавших, тоже приходит домой и не знает, куда себя деть, бродя по квартире или дому без цели.

Насколько бы сильной и выносливой она ни казалась, она не лишена чувств и эмоций.

— Все трое будут заниматься общественными работами на протяжении пятидесяти часов, — ее голос звучит сухо и формально. — Дмитрия и Алёна подвергнутся заговору молчания: ничто из услышанного здесь они не смогут ни сказать, ни написать, ни сообщить в иной форме.

Индиру такой вариант, судя по всему, устраивает, потому что она перестает иронизировать, серьезно кивает, соглашаясь со словами Карины Павловны и добавляет:

— Я сама проведу все необходимые манипуляции.

— Как вам будет угодно, — равнодушно отзывается директриса.

— Что же до тебя, — Индира указывает на Лету, — то ты будешь лишена возможности получить квалификацию, если пропавшие девушки не будут возвращены их родителям.

— Значит ли это, что девочки могут мне помогать?

Председательница хмыкает, задумываясь, и переводит взгляд на сидящих за столом женщин. Первой заговаривает ведьма с длинными накладными ногтями, напоминающими птичьи когти.

— Не вижу ничего ужасного в том, что девушки займутся поисками пропавших.

— Нинель, но разве разумно доверять такое школьницам? — тихо и как можно мягче спрашивает молоденькая ведьма, крутя кольца на пальцах. — Наша задача оберегать их до получения квалификации, а не создавать ситуации, в которых они могут пострадать.

— Они сами создали такую ситуацию, когда проникли в кабинет, — нравоучительно заявляет старуха Каракыз. — Я думаю, что Нинель права. Пускай ищут, вряд ли они найдут что-то быстрее, чем специально обученные ведьмы с десятками лет опыта за плечами.

— А я все-таки против, — настаивает молодая ведьма.

— А ты что скажешь, Пшемисл? — спрашивает Индира, повернувшись к ведьмару, успевшему вернуться к камину. — Поддержишь Вияну и ее стремление защитить этих нарушительниц?

Почему-то у Алёны такое нехорошее предчувствие, когда он засовывает руки в карманы пальто. Как будто он бы своими руками утопил их в озёрах, если бы решение принимал исключительно он сам.

— Девушки нарушили субординацию, но при этом показали свои познания в травах. Цветок папоротника, я прав?

Димка кивает, и Алёна задается вопросом, почему сухая трава, которую та использовала, совсем была не похожа на цветы. Или это название такое? Впрочем, спросить об этом подругу можно будет и после.

— Ведьмовское сообщество высоко ценит знания и сестринство, — продолжает Пшемисл, но обращается как будто к одной Индире. — По мне, так пусть занимаются поисками, если хотят. Но в свободное от общественных работ и занятий время. Если же пострадает учеба, то тогда придется говорить несколько иначе.

Он опять улыбается, и Алёна непроизвольно отводит взгляд. Не нравится он ей; и ощущение неприязни настолько стойкое, что нужно быть идиоткой, чтобы его игнорировать.

— Можете не сомневаться, что учеба никак не пострадает, — обещает Лета. — Я возьму девочек под свою ответственность.

— А у тебя отличные лидерские качества, — замечает Каракыз. — Будет жаль, если придется лишить тебя квалификации. Такие ведьмы нужны нашему сестринству.

— Нашему сестринству, — с нажимом произносит Индира, — нужны в первую очередь те, кто не прыгает выше головы, знает свое место и умеет подчиняться правилам.

И с этим никто не спорит.

Карина Павловна выглядит раздавленной, пускай и старается держать лицо, когда члены Высшего Совета собираются уходить. Председательница отводит Димку и Алёну в сторону, чтобы заговорить их на молчание, а Лета о чем-то тихо переговаривается с молодой ведьмой. Интересно, о чем именно они говорят, но Алёна не умеет читать по губам.

Руки у Индиры холодные, но сухие. Да и прикосновения не то чтобы неприятные. Она берет правую ладонь Алёны и левую ладонь Димки в свои и сосредоточенно шепчет слова заговора. Алёна вдруг ощущает себя такой уставшей, что хочется присесть или прилечь. Бессонная ночь — и та ощущается легче, чем последствие заговора. Может, все дело в силе, которой наделена эта могущественная ведьма, но с последним словом заговора обрушивается такая