Зеркала-озера - soverry

— Всякий раз, как вы попытаетесь заговорить об услышанном здесь, ваши языки будут неметь, а горло саднить как при сильной ангине, — поясняет Индира, отпуская их руки. — Если попытаетесь написать, то руки схватит судорогой. Не пытайтесь обойти заговор, все равно у вас ничего не получится.

Она не издевается, не ехидничает. И обращается с ними совершенно иначе, чем с Кариной Павловной. У Алёны в голове не укладывается, как она может звучать так спокойно и разъяснять им детали наказания.

— Вопросы?

Алёна отрицательно мотает головой.

— Как вы стали председательницей Высшего Совета? — спрашивает Димка, и на лице Индиры появляется улыбка.

— Это не тот вопрос, который я ожидала услышать.

Молчи, молчи, молчи, думает Алёна.

Почему только ее подруга так любит ходить по лезвию ножа? Вдруг это еще больше разозлит и без того недовольную школой Индиру?

Но та откидывает копну рыжих волос за плечо и выглядит вполне довольной собой, когда продолжает говорить:

— Я занимаю этот пост уже восемьдесят три года, и ты первая, кто задает мне подобный вопрос. Но в этом нет никакого секрета: я много училась, особенно после школы. Изучала все возможные грани собственных способностей и придирчиво выискивала слабые места в системе образования ведьм. И объездила почти все школы в стране, разумеется.

Димка не находится что ответить. Но выражение ее лица — открытое, благоговейное и восхищенное говорит само за себя. Интересно, это она так пытается подмазаться к председательнице Высшего или что?

— А ты, что же, метишь в Совет?

— Что вы, я недостаточно следую правилам для этого, — весело отмахивается Димка. — Но мне всегда было интересно пообщаться с разными представительницами нашего огромного сестринства.

Если какая-то фальшь в ее словах и есть, то Индира ее не замечает. Она одаривает Димку дружелюбной улыбкой, и оставляет подруг, чтобы вернуться к столу директрисы и перекинуться с той еще несколькими фразами.

— Мы в полной заднице, — выдыхает Алёна.

— По-моему, все не так страшно, — парирует Димка. — Нам не стерли память, — она принимается загибать пальцы, — нас не отчислили, да, придется потратить кучу времени на эти общественные работы или как их там, но эй, нам почти что официально разрешили участвовать в деле!

— Я тебе напомню, что вообще не собиралась ни в чем участвовать.

Только хотела впечатлить Лету, ага, как же.

Хорошо еще, что Димка ничего подобного не говорит.

Алёна оборачивается в дверях, чтобы посмотреть на Лету, все еще разговаривающую с молодой ведьмой — Вияной, вроде.

— Пойдем, — зовет Димка. — Подождешь ее внизу. А то мне не по себе после этого заговора.

«Не по себе», думает Алёна, это еще слишком мягко сказано.

— Идем, — соглашается она, и они вместе выходят сначала из кабинета, а потом и из приемной.

Глава 10. Тучи сгущаются. 1

Безвкусный йогурт с бифидобактериями, если верить надписи на упаковке, еще никогда не был таким пресным, как сегодня. Алёна отправляет очередную ложку в рот и краем глаза замечает Игоря в паре столов от них. Тот почти кидает школьную сумку на стул и выглядит явно чем-то взбешенным. Не успевает она обернуться к Димке и поделиться с ней мыслями, как к их столу подходит Лета с полупустым подносом.

— Найдется свободное место?

— Спрашиваешь еще, — насмешливо отзывается Димка и отодвигает в сторону свой поднос, освобождая пространство на столе.

Лета оборачивается через плечо, Игорь одаривает ее презрительным взглядом, а потом демонстративно садится спиной к ним.

— Поссорились? — уточняет Алёна.

— Да так, ничего особо серьезного, — фыркает Лета, но ее выражение лица свидетельствует об обратном. Расспрашивать ее, конечно, нет смысла, но Алёна хмурится и полностью игнорирует остатки йогурта в баночке.

В столовой становится все шумнее: пятый курс стекается из соседних корпусов на обед, и гам стоит такой, что голова начинает гудеть. Лета еще раз бросает взгляд в сторону Игоря, а затем полностью отворачивается от него, заняв место напротив Алёны.

— Как ваши общественные работы?

Алёна и Димка переглядываются.

— Скажем так: приятного мало, — обтекаемо отвечает Алёна. — Весь аппетит отбивают напрочь.

И в доказательство отодвигает в сторону баночку с недоеденным йогуртом и ложкой внутри. Лета протягивает ей яблоко со своего подноса, но Алёна мотает головой.

— Могло бы быть и хуже, — в голосе Димки так и слышится оптимизм. — Я еще и письмо для родителей спрятала, так что бабушка не в курсе, что меня наказали. Думает, я задерживаюсь с подругами или гуляю допоздна.

— Спорим, наврать ей про новые правила не получится, — мрачно заявляет Алёна.

И действительно: все теперь только и говорят, что о патрулирующих отрядах, присланных Высшим Советом. Два отряда лучших ведьм были присланы специально для того, чтобы обеспечить безопасность всех учащихся и сделать все возможное, чтобы новые исчезновения не произошли. Хорошо еще, что пока они патрулируют исключительно территорию школы и не заходят в здания. От этого, конечно, не легче, но хотя бы никто не смотрит вслед, когда опаздываешь на занятия или судорожно пытаешься дописать домашнее задание на коленке.

— А что, уже начали рассылать письма? — спрашивает Лета и смачно откусывает от яблока.

— Мне кажется, Марта и без писем все знает, — тяжело вздыхает Алёна, сцепляя пальцы в замок. — Мы больше не возвращаемся к вопросу о домашнем обучении, но у нее такое выражение лица по утрам, как будто я собираюсь на войну и могу не вернуться.

— Что странно, учитывая то, что пропали исключительно первокурсницы, — поддакивает Димка. — Кстати, ты случайно не знаешь, что случилось со второй?

Лета оборачивается, проверяя, чтобы никто их не подслушал, но в столовой так много людей, что никому нет дела до сути их разговора. Не то чтобы пропажа второй девушки не вызвала ажиотаж и целую волну обсуждений и спекуляций на тему того, кому могли понадобиться зеленые недоучки, едва дотянувшие до весны.

— Ее зовут Мила. С Агатой они были в разных группах и толком не общались. Подруга Милы уверяет, что после занятий они собирались встретиться у библиотеки, но Мила куда-то поспешно ушла, не досидев пять или десять минут до конца лекции, а у библиотеки так и не появилась.

— Может, ей стало нехорошо,