Зеркала-озера - soverry

— Тогда начнем с подвалов, — решительно заявляет он и направляется четко вдоль здания.

Алёна в очередной раз замечает то, как быстро и ловко он ориентируется, и приходит к выводу, что он либо когда-то преподавал в школе, либо учился здесь. Это и неудивительно: обычно родители отдают детей туда же, где учились сами. Может, и ее дочь однажды пойдет учиться ведьмовству под четким руководством Карины Павловны.

Если ту, конечно, не уволят, а школу не закроют из-за всей этой ситуации с пропавшими девушками.

Ей хочется спросить у Леты, как там дела у директрисы, но отец Милы всего в шаге-двух от них, так что она решает отложить свое любопытство на потом.

— Для того, чтобы зайти в подвал, понадобится ключ, — замечает Лета. — Не думаю, что у Милы он был. Но если хотите, я могу сходить за ним к техничке.

Мужчина фыркает, и в коротком звуке так много пренебрежения, что Алёну это ужасно задевает. Но потом он поворачивается к ним лицом и кивает в сторону металлических дверок, уходящих под землю.

— Всему вас, молодежь, надо учить.

Алёна и Лета переглядываются, а он приседает на корточки и принимается крутить проволоку, намотанную на холодные металлические ручки, выкрашенные дешевой голубой краской в тон дверям. Цвет краски почему-то напоминает об оградах на кладбище.

— Вы рассказывали об этом лазе Миле? — уточняет Лета, когда мужчина распахивает скрипучие дверцы и указывает раскрытой ладонью внутрь подвалов.

— Я — нет. Но она была последний месяц какой-то странной, — пыхтит мужчина. Возня с замком его явно вымотала, на лбу даже несколько капель пота проступают. — Уж не знаю, с какой компанией она связалась, но не удивлюсь, если она и по подобным местам лазать начала.

— А что за компания?

Мужчина грузно спрыгивает на пол и подает Лете руку. Алёна оборачивается несколько воровато, но не замечает никого в округе. Она не сразу вспоминает, что беспокоиться им в сущности не о чем: вряд ли директриса разозлится, что они помогали отцу Милы обыскивать школу в поиске зацепок. Сказать того же о Пшемисле, правда, нельзя, но Алёна отмахивается от этих мыслей и лезет в подвал прямиком за Летой.

— У нее появились какие-то друзья, так она объясняла поздние приходы домой. Мол, они вместе готовятся к какому-то проекту или вроде того. Стала еще озёрами интересоваться. Осторожно, крысы.

Алёна брезгливо отшатывается, но тут же старается взять себя в руки. Лета, думает она, наверное, не боится крыс. Лета вообще ничего не боится — такое впечатление она производит. Да и на комментарий мужчины она никак не реагирует. Продолжает шагать вперед, шаря руками по стене. Ищет выключатель, наверное.

— И много в школе подобных мест? — подает голос Алёна.

Раздается громкий щелчок и тусклый мигающий свет включается над их головами. Желтовато-грязное освещение все равно лучше, чем никакого, но Алёна подмечает грязные плафоны и несколько не горящих ламп. Сюда спускаются нечасто, судя по всему. Если сюда вообще кто-то приходит.

— Несколько. Но если о них не знать, то случайно вы вряд ли на них наткнетесь, — тон мужчины меняется, становясь достаточно резким.

У него все-таки пропала дочь, сейчас ее поиски важнее, чем праздное любопытство, поэтому Алёна решает помалкивать и натягивает рукава кофты до середины пальцев, чтобы случайно ни во что не вляпаться, придерживаясь за стены или открывая дверь.

Они проходят в следующее помещение, заставленное старыми деревянными шкафами, чем-то похожими на серванты, давно вышедшие из моды. В некоторых побиты стекла, в других комками клубится пыль. Оставшиеся же стекла настолько заляпанные и грязные, что через них почти не разглядеть содержимое полок. Бледно-голубая плитка со сколами, покрывающая весь пол, наводит на мысли то ли о больнице, то ли о закрытой лаборатории. Мрачные мысли, без крупиц радости или надежды.

Кому вообще в голову придет приходить сюда? Да любое другое место в школе подойдет лучше для тайных встреч и каких-то непонятных проектов, чем это.

Лета принимается обшаривать шкафы, и Алёна решает последовать ее примеру. Нутро подсказывает, что Милы здесь нет, но лучше все-таки проверить и убедиться, что она не лежит где-то без сознания или одурманенная какими-то травами. От одних мыслей о подобном по спине бегут мурашки.

— Место для съемок ужастика какое-то, — шепчет Алёна, когда Лета оказывается в паре шагов от нее.

— И не говори, — с улыбкой отзывается та.

И все же улыбка у нее не натянутая, а вполне искренняя. Для Леты все это похоже больше на игру, ну или же так только кажется со стороны. Она не рассматривает помещение, а ловко открывает все дверцы, перемещаясь от одного шкафа к другому.

Алёна останавливается у серванта с битым стеклом и касается пожелтевшей от времени и сырости бумаги, лежащей на полке. Это какие-то личные дела или старые записи? Почему-то в голову приходят мысли об архиве, но важными документами никто бы не стал раскидываться.

Она не успевает даже достать верхние листы, как слышит громкий голос Леты, эхом отлетающий от выкрашенных в болотно-зеленый стен:

— Тут пусто.

Отец Милы ушел дальше по коридору, и Алёна проводит кончиками пальцев по пыльной и старой бумаге перед тем, как последовать за Летой дальше. Вряд ли здесь хранится что-то важное. Вряд ли это может помочь им найти пропавших девушек.

— Может, вы заметили еще что-то странное в поведении Милы? — уточняет Лета, пока они идут по узкому коридору, освещаемому всего одной лампочкой и несколькими длинными прямоугольными окнами под самым потолком.

— Вы хорошая ведьма, но вы не сможете помочь мне вернуть дочь.

И будь в его словах чуть меньше отчаяния и чуть больше злости, Алёна бы осадила его. Но мужчина сворачивает в сторону старых и явно никем не используемых туалетов, и она почти бегом нагоняет Лету.

— Он не прав, — тихо говорит Алёна, сжимает руку Леты своей. — Ты не просто хорошая, ты замечательная ведьма.

— Но пока это не помогло нам найти Агату и Милу.

— Мне кажется, их здесь нет.

— В подвале?

Алёна отрицательно качает головой.

— В школе. Думаешь, преподаватели не обшарили тут каждый угол?

— Подвал выглядит так, как будто сюда вообще редко кто заходит, — задумчиво произносит Лета. Они останавливаются, не доходя до туалетов. — Ты же не думаешь, что в