Неупокоенные кости - Лорет Энн Уайт

на стуле рядом с матерью. Именно тогда ожесточенная маленькая девочка внутри Джейн поклялась самой страшной клятвой, что когда она вырастет, то пойдет работать в полицию, как папа, и станет ловить плохих дядек, чтобы они не могли причинять зло хорошим людям. И все же ее мать была права: зло чаще всего творят те, кто на первый взгляд кажется совершенно обычным. Ее отец, к примеру, погиб, когда пытался увести с проезжей части психически неуравновешенного бездомного ветерана – тот ударил отца мачете. Родственники ветерана, впрочем, не считали его плохим или злым – просто больным.

Да, система оказалась далека от совершенства, поскольку понятия «плохой» и «хороший» часто зависели от того, с чьей точки зрения смотреть.

– Я помню, полицейские приходили даже на нашу улицу, – говорила тем временем ее мать, и Джейн усилием воли заставила себя слушать внимательно. – Они обходили весь район, опрашивали жителей – не видел ли кто чего-нибудь подозрительного.

– На улицу, где ты жила раньше? – уточнила Джейн.

– Да. В дверь позвонили, я открыла и увидела двух патрульных в форме КККП. Оба молодые, симпатичные парни. Один прямо красавец – у него были очень необычные ярко-зеленые глаза. Много лет спустя он стал начальником полиции Западного Ванкувера: когда его только-только назначили на пост, я видела по телевизору интервью, в котором он упомянул, что участвовал в расследовании исчезновения Аннелизы Дженсен. Говорил, это дело сильно на него повлияло, поскольку так и не было раскрыто, а подобные дела обычно западают полицейским глубоко в душу и годами не дают покоя. Я узнала его, когда он сказал, что после исчезновения Аннелизы он, еще будучи новобранцем, участвовал в поквартирном обходе и поиске возможных свидетелей. Впрочем, я, наверное, и так узнала бы этого парня по его необычным зеленым глазам, которые как будто скрывали какой-то грязный секрет.

Джейн поставила бокал на стол и внимательно посмотрела на мать. Перед ее мысленным взором возник полицейский значок, лежащий в лотке для вещественных доказательств.

– Он стал шефом полиции Западного Ванкувера? А как его фамилия? – спросила она.

– Его звали Нокс Реймонд. Нокс – имя, Реймонд – фамилия.

«Шестерка из Шорвью»

Мэри

Домой Мэри повез Клод. В машине оба снова молчали, и это молчание отнюдь не было дружеским. Дамоклов меч наконец упал и рассек нити, которые годами скрепляли непрочный союз шестерых. Исайя Осман чуть не пинками выставил их из своего дома, прежде чем они успели о чем-то договориться. Теперь члены «шестерки из Шорвью» разлетались во все стороны от его особняка, словно подхваченные вихрем клочки газет пятидесятилетней давности, и остановить этот безумный полет не могло уже ничто. Неподвластные силе тяжести, они летели и летели, и никто из них не знал, где придется упасть и какие повреждения они получат при приземлении. То, что раньше казалось просто вероятным, стало неотвратимым.

Мэри незаметно скосила глаза на Клода. Она никак не могла уложить эту мысль в голове: ее друзья, возможно, убили Дэррила и заставили Рокко поверить, что он сделал это один. И пусть это (пока!) только предположение, от него все равно веяло жутью. Но еще страшнее было бы узнать, что они могли убить и ее лучшую подругу, а саму Мэри заставили лгать, чтобы обеспечить себе алиби. Если это в самом деле так, никакие адвокаты, будь их хоть сто штук, не сумеют убедить полицию и присяжных, что она действовала по неведению и не является соучастницей. Как она сможет это доказать? Ее слово против их слов, но их пятеро. И в конце концов Мэри Меткалф все равно пойдет ко дну вместе со всеми по обвинению в препятствовании правосудию.

Прежде чем они покинули дом Османов, Клод вызвал для Рокко такси. Ожидая, пока придет машина, Мэри сидела одна в холодном и темном салоне Клодова внедорожника и смотрела, как он и Рокко доверительно беседуют возле живой изгороди. Над ними, в освещенном окне кухни, Мэри видела силуэты Джилл и Исайи, которые яростно жестикулировали и тыкали друг в друга пальцами, – двое актеров в немом театре теней. Видела она и ожесточенный спор Кары и Боба, но свет в их «Эскаладе» скоро погас, и машина, задом выехав с подъездной дорожки, умчала обоих к их идеальной жизни и образцовому винограднику на острове Сомерсби.

Мэри сглотнула. Потом сказала очень тихо:

– Так это правда? Дэррил мертв? Его убили в ту же ночь, когда пропала Аннелиза?

Клод не ответил, только сильнее нажал на педаль, и машина рванулась вперед.

– Вот, значит, кого я покрывала? Я обеспечивала алиби убийцам?

Клод выругался, перестроился на соседнюю полосу и, еще увеличив скорость, обогнал длинную автоколонну. Внедорожник, словно комета, помчался по темному шоссе.

– Клод!..

– Да, он умер. Умер той же ночью. Теперь довольна?..

У Мэри потемнело в глазах. Что-то кипятком подступило к горлу, а потом ледяной глыбой рухнуло куда-то в желудок.

– Но почему? – спросила она, не замечая катящихся по щекам слез. – Почему его убили? Что случилось?

– То, чего ты не знаешь, не может тебе повредить, Мэри. Заруби это себе на носу и не задавай лишних вопросов. Поняла?

– Это может мне повредить. Я больше не буду лгать ради вас. Если ты не объяснишь, что произошло, я завтра же отправлюсь в полицию. Завтра же, Клод!.. И там расскажу, как ты упрашивал меня тебя прикрыть.

– Смеешь угрожать мне, Мэри?

– Ты чертовски прав.

Он бросил на нее мрачный взгляд. Очень мрачный. Убийственный. Мэри внутренне содрогнулась. Рука ее скользнула в карман куртки и нащупала мобильник, готовясь набрать 911.

– Скажи мне, Клод. Иначе – клянусь! – я пойду в полицию. Что случилось с Дэррилом? Где его тело?

Не отвечая, Клод обогнал еще несколько автомобилей. Скорость все росла, а они приближались к крутому повороту. Да он просто самоубийца, ужаснулась Мэри. Она вцепилась в ручку дверцы и сжалась, готовясь к виражу. Сердце отчаянно колотилось о ребра, на верхней губе выступила испарина. Мэри еще раз посмотрела на Клода и с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Его щеки были мокры от слез и блестели в свете фар встречных машин.

– Клод?

– Все началось со лжи, – проговорил он, не делая ни малейшей попытки хоть немного притормозить. Голос у него был хриплый, надтреснутый. – После вечеринки Кара сказала Робби, что видела, как Дэррил трахал Аннелизу возле бассейна. Я знал, что это ложь, потому что это я был с ней там. Потом… когда все закончилось и Аннелиза оправляла юбку, я увидел