Лотос и ветер - Джон Мастерс

на палки, чтобы животные могли втянуть побольше ледяного воздуха в свои разрывающиеся легкие. Кровь пенилась и пузырилась у них из ноздрей. Один за другим подходили мужчины, искоса поглядывали на него из-под тяжелых капюшонов своих пальто, не останавливались и продолжали свой путь в Индию.

Робин взял своего пони под уздцы и потянул. Пони не сдвинулся с места. Позади него по тропинке со стороны индейцев с шумом покатился камень, и он повернул голову. Там был мужчина, ведущий за собой лошадь.

Джагбир остановился, повернувшись к нему лицом; Он был хорошо сложен, но в остальном такой же, каким был всегда, — невысокая, громоздкая фигура в одежде горца-хазары. Робин видела по его лицу, что больше всего на свете ему хотелось встать по стойке смирно и назвать свой номер, звание и имя, а также сообщить, что он считает себя годным к службе: Урсат баис, Бандит Джагбир Пан, хазир айо ра кам ко лайк чха.

— Кто сказал тебе следовать за мной? — сердито спросила Робин. Я же не говорила, что хочу, чтобы ты была со мной, не так ли?

Джагбир не ответил, и в его глазах не было никаких признаков обиды. Робин с минуту смотрел на него, затем сказал: «Хорошо. Мы должны продолжать в том же духе.

— Да, господин Хуссро.

На полпути к длинному спуску, пока лошади осторожно переступали и вытягивали шеи, чтобы понюхать кровь, забрызгавшую камни, Робин раздраженно сказал: «Прости, друг мой. Ты знаешь, что я не могу доставить тебе ничего, кроме разочарования. Джагбир пожал плечами и спросил: «Как далеко находится почта?»

Рассудив, что они находятся примерно в паре миль от первых китайских пограничников, Робин повел их в узкую щель между огромными валунами справа от тропы. Они спешились, покормили лошадей, привязали их к большим камням и уселись рядом. «Как мы собираемся их обойти? — спросил Робин.

«Почему бы нам не пойти той дорогой? Джагбир поднял голову и указал подбородком на запад. Там, за разделяющими хребтами, они увидели холмистую равнину. Солнце светило им в глаза, пока они смотрели, и придавало невысокой траве на равнине золотисто-желтый оттенок.

«Российская империя,» сказал Робин. «Здесь — Китайская империя. По ту сторону Минтаки — Британская империя. Я знаю, что русские держат там довольно большой отряд казаков.

Джагбир задумался, страдальчески наморщив лоб. Наконец он сказал: «Тогда нам нужно идти дальше. Китайские солдаты будут в своих хижинах до полуночи. Я не ожидаю, что у них будет какая-либо дисциплина».

Они съели немного твердого сыра и творога, спрессованных в муслиновый мешочек, выскребая их пальцами и запивая обжигающе холодной водой из ручья рядом с тропой. Ни в том, ни в другом направлении не встретилось ни одного путника. Наступила темнота, вспыхнули звезды, Полярная звезда вспыхнула над пустынным памиром. Они ждали рядом с поникшими пони. В одиннадцать часов они сели в седла и погнали пони вниз по тропе. Они надеялись, что легкий ветерок унесет прочь стук копыт по камням. Наконец тропинка резко повернула направо, смутные силуэты окружающих холмов отступили назад, склоняясь все ниже, склоняясь в земном поклоне, и вывели их на высокогорную равнину. Совсем рядом под гребнем примостилась хижина. Из-под двери пробивалась полоска света. Из невидимой трубы до них доносился едкий запах горящего ячьего навоза.

В хижине вдруг заржала лошадь. Пока Робин, затаив дыхание, вглядывался в темноту, Джагбир наклонился вперед и схватил за морды обоих пони, Робина и своего собственного, яростно сжимая пальцы. Пони заржали, но не заржали. Из хижины никто не вышел.

Перед ними расстилался Тагдумбашский Памир — тусклое пространство голубой тени и плоские сине-зеленые блики под звездами. Они миновали пост, повернули налево и уверенно направили лошадей к памиру. Через двадцать миль они прибудут в Пайк, где находился более крупный китайский пост. Когда они ехали уже два часа, Джагбир сказал: «Мы не доберемся до Пайка сегодня ночью. Мы могли бы приблизиться к нему, но нам тоже нужно обойти. Они захотят увидеть наши пропуска?»

— Да.

«Нам лучше ехать до рассвета, а потом лечь спать. До темноты снова двинемся в путь, чтобы взглянуть на Пайк.

В первых бледно-зеленых лучах рассвета они повернули направо и направились к горам. Пони шли среди желтых, белых и красных цветов. Земля поднималась, наклоняясь сначала прямой, гладкой линией, похожей на наклонный стол, невыразительной и лишенной укрытия под травой и цветами, затем поперечным гребнем и бороздой к подножию горной стены. В одном из таких загонов они соскользнули на землю и привязали лошадей. Джагбир спал, а Робин стоял на страже. Ближе к вечеру, когда солнце пригрело их, они оба выспались и были голодны, они поели вместе. Затем, оставив лошадей, они медленно направились к гребню хребта, в сотне футов от них, откуда открывался вид на широкую равнину. Они улеглись бок о бок, и Джагбир сказал: «На памире много стад, но ближайшее находится в пяти или шести милях отсюда — там. Там есть один пастух, мальчик с винтовкой. Полагаю, киргиз. Куда мы направляемся, господин?

«Фаргана». Шестьсот миль.

Робин заметил, что Джагбир лежит на муравейнике. Пока он говорил, стрелок медленно запускал руку в муравейник. Муравьи носились вокруг, и он позволил им заползти к нему на ладонь и вверх по руке. Они не кусали его, и он больше не обращал на них внимания, пока они сотнями сновали по нему.

— После того, как мы закончим наши дела, — сказала Робин, — нам снова нужно возвращаться в Индию. Самое раннее, это будет в конце сентября. Они бы сделали тебя найком, когда ты вернулся в полк, за то, что ты уже натворил. Теперь они разозлятся и, возможно, отдадут тебя под трибунал. И я, — он посмотрел на муравьев в руке Джагбира, — мне все равно, как тебе.

«Я твой сати, твой чоро», — сказал Джагбир, используя гуркхальские слова, которые означают «товарищ» и «сын». «Сердце маленькое без сати, чоро и женщин».

— А женщина тоже не может быть сати? — спросила Робин.

— Нет.

— Почему?

Они разные. Можно оставить сати ради женщины, но женщина не может быть сати. Они не понимают, и мы не понимаем».

«Очень хорошо. Многие с тобой не согласятся. Но я не понимаю ни женщину, ни товарища, ни сына. Послушай. Часть Фарганы, которая похожа на провинцию, удерживают русские, а часть — китайцы. Большой город, который находится в российской части, называется Андижан. В Фаргане выращивают хороших лошадей. Мы собираемся посмотреть на лошадей и выяснить, не связаны ли они каким-либо образом с планами Русских вторгнуться в