Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

что ты хочешь, чтобы все смотрели на тебя. По правде говоря, тебе было все равно, потому что в действительности это означало бы, что тебе пришлось бы замечать кого-то, кроме себя.

Грейс рычит сквозь стиснутые зубы:

– Я хотела помочь.

– Все вдруг захотели мне помочь. Со мной все в порядке!

Дрожь в голосе выдает меня.

– Я не сделала ничего плохого.

Вот он. Классический прием Грейс. Уклонение.

– Конечно, ты ничего не сделала. – Я встречаюсь с ней взглядом. Продолжать лгать ни ей, ни себе я больше не могу. – Ты никогда не делаешь ничего плохого, и не дай бог кому-нибудь предположить обратное.

Эдриан откашливается:

– Мы не были…

– Ты сказал достаточно, – говорю я, а Грейс резко оборачивается и обращается к Эдриану:

– Не вмешивайся!

Эдриан замолкает и садится на стул. Грейс снова поворачивается ко мне:

– Перестань быть такой ранимой. Я знаю тебя, Мэдди, и ты…

– Ты меня не знаешь. Ты совсем меня не знаешь! – Эти слова вырываются из темноты, где я их заперла, на поверхность. Слово не воробей… – Ты не представляешь, как тяжело каждый день видеть, что мы разные. Или каково это, когда мама и папа каждые выходные убегают к тебе на соревнования. Или как я чувствую себя, когда ужинаю дома в одиночестве, пока папа работает, чтобы оплатить твои клубные взносы, а мама возит тебя на тренировки. Ты не представляешь, как тяжело быть брошенной всеми друзьями, когда ты, собрав всю свою свиту, уезжаешь на выходные.

– Я приглашала тебя, но ты всегда была занята работой, – говорит она, пытаясь защищаться.

– Я согласилась работать няней, чтобы находиться в доме с четырехлетним ребенком, который рад твоему обществу. Это было лучше, чем таскаться за сестрой и каждый раз узнавать новые способы игнора.

– Тебя никто не игнорировал. – Ее взгляд скользит по моему плечу в сторону лестницы, где слышны удаляющиеся шаги и гулкая болтовня. – Мы можем обсудить это где-нибудь в другом месте?

– Я не возражаю, если мы останемся здесь. – Я чувствую присутствие одноклассников, стоящих у меня за спиной. – Да, меня игнорировали. Ты была слишком ослеплена вниманием своих друзей, чтобы заметить это. Они со мной не разговаривали. Они даже не смотрели на меня.

– Мэдди, пожалуйста, – умоляет Грейс, глядя через мое плечо, но не на меня.

– А теперь ты уезжаешь в Тринити и оставляешь меня одну. Мне надоело вечно быть одной. Помнишь, как после кино все пошли к Николь домой?

– Ты почувствовала себя плохо и позвонила маме, чтобы она приехала за тобой.

– Нет. Я не почувствовала себя плохо, Грейс. Я пошла в туалет, а в этот момент все договорились, кто на какой машине поедет, и забыли оставить место для меня…

– Я этого не знала, – бормочет Грейс, уставившись в пол.

– Это не оправдание. Ты могла бы догадаться. Посмотри на меня! – Мои слова звучат не как мольба, как я себе представляла. Это приказ, которому Грейс обязана подчиниться. – Если бы тебе было не все равно, ты бы заметила мое отсутствие, но ты была слишком занята своими друзьями, впрочем, как и они тобой.

– У тебя есть друзья, – шепчет она. – У тебя есть Эрика.

– Тебе не понять. У меня никого нет, Грейс. Даже тебя.

Я поворачиваюсь к ней спиной и смотрю на толпу, заполонившую холл и стекающую по лестнице. Всем присутствующим хватает ума убраться с моего пути.

Я прохожу мимо c высоко поднятой головой. Теперь все меня видят! Я поднимаюсь по лестнице и представляю, как все смотрят мне в спину, но это меня не смущает. В действительности гнева и боли с каждым шагом становится все меньше, как засохшей грязи, отпадающей с ботинок.

Добравшись до второго этажа, я чувствую, что преображаюсь. Никогда в жизни я не была так честна. Ни с Грейс, ни с кем-то другим. Меня охватывает трепет. Я чувствую себя невесомой, как будто, если постараюсь, смогу парить в воздухе. Все смотрели на меня, а мне было все равно. Все слушали, а я кричала все громче.

Кем я стала? Кто бы то ни был, она мне нравится. Должно быть, именно такое чувство испытывает Физзи, когда дверь оставляют открытой и она выскакивает наружу. Чувство полной свободы.

– А-а-а, – нараспев кричу я, влетая в комнату. Я чуть было не врезаюсь в Джейд, когда та, надевая толстовку, выходит. – Я сделала это. Черт возьми, я действительно сделала это.

– Что сделала? – спрашивает Джейд, справившись с толстовкой.

– Я рассказала Грейс о том, что чувствовала последние четыре года.

– Рассказала ей все?

В ее голосе звучит подозрение. Я поворачиваюсь и падаю спиной на ее кровать.

– Я была самой собой. Я не сдерживалась. Удивительно, что ты меня не слышала. Громкость я тоже не контролировала.

Я смеюсь и не могу остановиться.

– Как она это восприняла?

Мой смех стихает, и становится тихо.

– Она… Думаю, она пыталась замять этот разговор.

– Но ты ей не позволила.

– Нет. Я все высказала.

– Я понятия не имела, что ты настолько зла.

– Честно говоря, я и сама не знала. – Энергия пульсирует в моих венах сильнее, чем во время любого другого приключения или занятия, которые можно было бы спланировать в отпуске, но постепенно я прихожу в себя, и мое тело наливается тяжестью. – Ты думаешь, это было слишком? В глубине души я сожалею.

– Она это заслужила, – говорит Джейд с легкой насмешкой в голосе. – Ей было плохо, когда она ходила на вечеринки без тебя? Или когда ты узнала о том, что не получишь стипендию? Или когда ты была дома в одиночестве?

– Подожди, как ты узнала о стипендии?

Джейд на мгновение замирает:

– Ты упоминала об этом на днях. – Она говорит тем же тоном, что и в тот день, когда я застукала ее с телефоном, словно я настолько глупа. – Когда мистер Гаттер спросил тебя о волейболе.

– Нет. – Я качаю головой. – Я ничего не говорила о стипендии. Грейс об этом не знает. Никто не знает. За исключением…

Все встало на свои места, как три недостающие части мозаики. Щелк, щелк, щелк.

– Последние четыре года я жила в одной комнате с Грейс. За все время она ни разу не упомянула, что я разговариваю во сне.

– К чему ты клонишь? – Джейд смеется. Холодно, спокойно и естественно. Будто ждет, что несуществующие зрители посмеются вместе с ней.

– Я не произносила имени Матео во сне. – Я хватаю с комода свою записную книжку. – Ты читала это!

Я медленно произношу слова, каждое из которых разжигает во мне гнев.

– Я не понимаю, о чем