Видеть — значит верить - Джон Диксон Карр

оставался бесстрастным, но по губам его скользнула тень самодовольной ухмылки. Как ни старался он сохранить отстраненный вид, к напускному спокойствию добавилось тщеславие, по всей видимости бравшее начало в самых недрах его существа.

– Ага! – произнес Рич. – Значит, не хотите стрелять из револьвера? Наверное, он вам не подходит. Быть может, вас устроит кинжал? Ведь это женское оружие. Кстати говоря, он лежит на столе. Возьмите его.

Нетвердым шагом Вики приблизилась к телефонному столику.

– Хорошо. Берите. Покрепче сожмите рукоятку. Теперь вернитесь сюда и… Стоп!

Он прикрыл глаза ладонью.

– Вы ненавидите этого человека сильнее прежнего. В руке у вас оружие не менее смертоносное, чем револьвер. Сердце там, где крест. Действуйте.

Без колебаний Вики с быстротой атакующей змеи вскинула руку и нанесла удар.

Величественный, будто конферансье, доктор Ричард Рич повернулся к Шарплессу и Энн Браунинг. Улыбаясь, он поднял руку ладонью вверх, будто собираясь произнести: «Ну что?» – но не успел ничего сказать.

Позади отворилась дверь. Ее открыл лучезарный Хьюберт Фейн, но тут же замер, глянув на Шарплесса, Энн Браунинг, а затем на сидевшего в кресле Артура.

Увидев, как изменилось лицо дяди Хьюберта, Рич проследил за его взглядом.

Артур Фейн кашлянул один-единственный раз. Из груди у него, над нарисованным на белой рубашке крестом, торчала черная рукоятка, что походила на резиновую, но не являлась таковой, а вокруг нее, пропитывая тонкую ткань, расплывалось тускло-красное пятно.

Упершись в подлокотники кресла, Артур попробовал встать. Его колени дрожали. На секунду его губы искривились в гримасе мучительной боли, а затем Артур Фейн пошатнулся и упал ничком.

Глава пятая

Никто не шевельнулся. Уместно будет предположить, что присутствующие утратили способность двигаться, поскольку для начала им требовалось осознать увиденное.

Шли секунды: десять, двадцать, тридцать. Артур Фейн лежал на боку, лицом вниз, и тоже не шевелился. В полированных дощечках паркета неровными пятнами отражался свет торшера.

По прошествии некоторого времени доктор Рич опустился на колено подле Артура и перекатил того на спину. Сперва прощупал пульс на запястье, затем вынул из кармана часы и поднес их к губам Артура. Не замутненное дыханием, стекло осталось кристально чистым. Рич взглянул на хронометр, будто проверяя, который час, а затем спрятал его в карман.

– Невероятно, но факт. Этот человек мертв.

– Мертв? – эхом отозвался Шарплесс.

– Мертв. Клинок пробил ему сердце.

– О нет! – воскликнул Хьюберт Фейн, в чьем тоне преобладал испуганный скептицизм: мол, не может быть, чтобы судьба сыграла с ним настолько злую шутку. – Нет-нет-нет-нет-нет! Нет, ну же, нет! – повторил он, словно пресекая неуместную выходку. – Это уже слишком. Я протестую. Встаньте, дорогой мой мальчик, встаньте и…

– Он вас не слышит, – заметил Рич, когда Хьюберт потянул племянника за руку. – Говорю же, этот человек мертв. – Затем он коснулся черной рукоятки, торчавшей из груди Артура, сдавил ее пальцами, покраснел и добавил: – Скажу кое-что еще. Я принес сюда совершенно другой кинжал.

– На вашем месте я не стал бы к нему прикасаться, – предупредил Шарплесс. – Если испортить улики, полиция поднимет страшный шум. По крайней мере, так бывает в детективных романах. Так что ничего не трогайте!

– Но почему? – спросила Энн Браунинг. – В конце концов, нам известно, кто ударил его кинжалом, – разве нет?

Эти слова впервые повергли присутствующих в полноценный шок.

Вики Фейн, свесив руки по швам, молча стояла в нескольких футах от убитого ею человека. Она не смотрела ни на свою жертву, ни куда-либо еще. Глядя на это безмозглое, утратившее рассудок существо, что заменило собой жизнерадостную, смешливую, привлекательную девушку, существо с мертвыми глазами, напоминавшими голубой фарфор, и заплаканным, но совершенно равнодушным лицом, Фрэнк Шарплесс едва не лишился чувств.

– Доктор Рич, – сказал он, – своими деяниями вы превзошли даже доктора Франкенштейна.

Рич схватился за голову.

– Только не вздумайте ее будить! – рявкнул Шарплесс, неверно интерпретируя этот жест. – Бога ради, не вздумайте ее будить!

– Я и не собирался, молодой человек!

– Она нас слышит?

– Нет.

– Но даже если вы ее не разбудите… – тут Шарплесс судорожно сглотнул, – разве нельзя что-нибудь сделать?

– Можно. Один момент. – Рич повернулся к Вики и произнес тяжелым басом: – Виктория Фейн, ступайте к дивану и лягте головой на подушку.

С беспрекословным повиновением Вики направилась к дивану, но, коснувшись его, сильно задрожала. Рич тут же подбежал и легко коснулся ее висков кончиками пальцев, после чего дрожь прошла, и Вики улеглась.

– Теперь усните, – забормотал Рич голосом, имевшим влияние на всех в гостиной. – Вы снова стали собой, Виктория Фейн. Усните. Вы не проснетесь, покуда я не велю вам проснуться, а там забудете обо всем, что случилось. Теперь спите. Спите…

Шарплесс тоже подскочил к дивану и сдавленно прошептал нечто вроде молитвы.

При взгляде на Вики могло показаться, что размытая картинка обретает резкость или безжизненная глина напитывается теплой человечностью. Девушку наполнило нечто – разум? сердце? душа? – изменившее черты ее лица, и на месте манекена лежала теперь Вики с нетипичными для нее разводами от слез на щеках.

Кожа обрела прежний цвет здорового загара, а линия губ – знакомые очертания. Легко и размеренно дыша, Вики спала и улыбалась во сне.

– Слава тебе господи… Если кто-то еще хоть раз попробует сделать с ней что-нибудь подобное…

– Капитан Шарплесс, – оглянулся Рич, – нет ли у миссис Фейн неприятных ассоциаций, связанных с этим диваном?

– Клянусь, не знаю!

– Мистер Хьюберт Фейн?

– Дорогой мой доктор, меня не спрашивайте. – Манеры седовласого Хьюберта оставались утонченными, но лицо приобрело грязно-серый цвет. – Трудно вообразить, что неодушевленный предмет мебели способен оказать на человека подобное действие… Девушка… Ей известно, что произошло?

– Нет, – отрезал Рич. – А вам?

– По-моему, я начинаю все понимать, – произнес Шарплесс.

– И я тоже, – согласился Рич. – Кто-то подменил кинжал. Смотрите.

Снова опустившись на колени подле мертвого тела, он – не без труда и невзирая на протестующие возгласы – вытащил клинок из раны. Поскольку сердце перестало биться, крови выплеснулось совсем немного.

Нож был изготовлен из легкой и тонкой стали. Длина клинка составляла примерно четыре дюйма. Когда Рич вытер его носовым платком, все увидели, что металл неаккуратно окрашен в серебристо-серый цвет, а тонкая рукоятка затянута в мягкую черную резину.

Если не присматриваться на свету, кинжал как две капли воды походил на тот, что лежал в коробке перед началом эксперимента.

– Так я и думал, – сказал Рич. – Толстая резина на рукоятке. И возле столика совсем темно. Миссис Фейн почувствовала, что держит в руке резиновый предмет, а подсознание любезно подсказало, что кинжал игрушечный, в полном соответствии с ожиданиями. Поэтому она без колебаний выполнила приказ. – Он взвесил нож на ладони. – Даже массой не отличается. Кому-то придется за многое ответить.

– Хотите сказать, что…

– Хочу сказать… – Рич положил нож на пол и выпрямился, – что меня винить нельзя. Не в этот раз. Кто-то заменил безвредную игрушку настоящим оружием, чтобы миссис Фейн убила мужа, не понимая, что делает. – Он прижал ладонь к розовому лбу. – Странно. Чертовски странно. Нам известно, кто убийца. Но мы не знаем, кто виновен в преступлении.

В гостиной стало тихо.

– Но каким образом подменили кинжал? – задумчиво произнесла Энн Браунинг.

– Прошу прощения?

– Я спрашиваю, – тихо, но отчетливо повторила Энн, – каким образом подменили кинжал?

Все взгляды устремились к ней.

Впервые с начала эксперимента Энн Браунинг напомнила о себе, поскольку до сей поры не вскрикнула, не взвизгнула, не лишилась чувств… Короче говоря, не повела себя ожидаемым образом, и присутствующие об этом не забыли.

Она сильно побледнела, отодвинула кресло подальше от мертвеца и вцепилась в подлокотники тонкими пальцами. Только и всего.

– Видите ли… – Она смущенно запнулась, но в скором времени продолжила: – Последним, кто касался этого кинжала, был мистер Фейн, так?

Снова тишина.

– Так, – лаконично подтвердил Шарплесс.

– Он сидел вон там, – продолжила Энн, наморщив лоб, – с кинжалом и револьвером в руках. Кинжал был игрушечный, ведь я отчетливо помню, как мистер Фейн сгибал резиновый клинок.

Каждый прокрутил в голове образы из недавнего прошлого.

– Верно, – признал