Танец под золотой вуалью - Юлия Олеговна Чеснокова

сказав это, накрыв мои уста своими. Я попыталась не дать состояться поцелую, и упорное сопротивление избавило меня от него. Но только от него. Джун опустился ниже, ведя языком линию между грудей, по животу, лизнув пупок и опустившись до линии брюк. Его пальцы взялись за пуговицу. Да мать твою, неужели это случится?! Неужели мы трахнемся?!

Расстегнув молнию, он рывком опустил штаны с моих бёдер. Я вскрикнула, сведя ноги теснее. На мне были не самые сексуальные трусики из всех возможных, ведь я не рассчитывала на секс этой ночью. Но, похоже, на них никто не обратил внимание. Вернувшись повыше, Джун лег на меня всем телом, запустив между нами свою руку, опустившуюся вниз, к нижнему белью. Его дыхание опалило моё ухо и свободная рука, отведшая волосы за него, дала пространство языку, щекотнувшему ушную раковину. Пытаясь не стонать, я открыла рот и так и застыла, боясь распахнуть зажмуренные глаза.

— Какого же идиота ты из меня сделала, как же я… я думал, что возненавидел тебя навечно. — признался Джун бархатистым шепотом. — Но почему-то ты не попадаешь под мою ненависть, как я не пытаюсь сказать себе, что всё кончено и простить такое невозможно…

— Может, тебе просто очень хочется трахаться? — выдавила я из себя, сдерживая лишние звуки, готовые политься стройным рядом: пальцы Джуна скользнули под резинку трусиков и, протиснувшись меж сведенных бедер, ласкали клитор. Мне хотелось скулить.

— Не без этого, Мэя, — хмыкнул он и, вжавшись в мой живот своим пахом, добавил: — Но, в отличие от ухаживаний, ведущих к сексу, я надеюсь на обратное. Что эта ночь, хоть немного, сделает меня тебе ближе, и ты посмотришь на меня, хоть раз, другими глазами.

Единственное, что пока стало мне ближе, это его возбужденный член, упершийся в меня чуть выше его руки, доведший мой клитор до изнеможения. Я поджала губы, втянув их внутрь и, трясясь, стала дергаться и вырываться. Нет, так не должно быть! Почему телу приятно? Почему оно хочет Джуна? Почему ноги желают раздвинуться и попросить сунуть между них что-нибудь? Заработав пальцами быстрее, мужчина ввел в меня сразу два и, надавливая ими изнутри вперед, куда-то, где находится мифическая точка G, присел и добавил вторую руку. Теперь одной он стимулировал клитор, а другой имитировал фрикции, с давлением на какую-то очень, очень чувствительную область, так что я не выдержала:

— Нет, Джун! Пожалуйста, остановись! Прошу, хватит! — и, когда мой голос сорвался на писк, он добавил энергии своим движениям, затерев мои возбужденные органы, к которым прилила кровь, с такой частотой, что я заорала и, елозя скованными брюками ногами, ощутила, как увлажнилась рука Джуна, находившаяся внутри меня.

Заметив, что во мне разорвался оргазм, которого я устыдилась, как и многого за последнее время, мужчина отвел от меня руки и тут же лег на меня своим разгорячившимся обнаженным телом. Я открыла глаза, перед которыми ещё плясали всполохи цветных огоньков.

— Неужели тебе плохо со мной сейчас? — спросил он меня тихо. — Неужели ты не думаешь, что нам может быть даже ещё лучше вместе? Если бы ты только позволила…

Собираясь с силами, я без сопротивления отдала штаны с ног, которые он откинул в сторону. Судорожно сгибающиеся, ноги легко поддались тому, что Джун развел их. Теперь его член находился на непосредственном старте. Дернув ещё раз руками, я убедилась, что не могу их опустить, прикованная намертво. Я ничего не ответила ему. Я не хотела отвечать даже самой себе, что физически мне было очень хорошо. И, действительно, стало намного лучше, когда Джун уверенно и плотно вошел в меня, натянув меня на себя, как новенький напальчник. Хотя я давно не была девственницей, но секс в моей жизни — событие не частое, так что узость моего влагалища позволяла нам обоим испытать остроту проникновения. Джун простонал, задвигав бедрами. Мои были раздвинуты, бока Джуна терлись об их внутреннюю сторону, и мои коленки, напрягаясь, стеснялись сжать его спину и обхватить её икрами. Я не сделаю этого, ни за что не сделаю! Пусть я проиграла, но я не дам ему насладиться полной победой: не покажу, что он прав, и мне с ним может быть приятно.

Однако каждый толчок Джуна в меня, это вдалбливание, заверяли меня, что я дура, и не могу просто расслабиться и получить удовольствие. До сознания дошло, что это уже не насилие, и я трепещу, надеясь, что он подвигается на мне подольше. Это приносило мне наслаждение, и не малое. Стон сорвался с моих губ и, тотчас среагировав, Джун накинулся на них, предлагая поцелуй второй раз. Посомневавшись, я растворила губы, приняв его, впустив его язык, радостно заплясавший внутри, поймавший мой и пригласивший его на этот танец безумной страсти. А она грозила стать безумной, потому что я теряла разум от наслаждения. Одна его рука вновь оказалась внизу и, помогая усилиям его достоинства, пробуждала во мне все рецепторы, какие только ещё остались спавшими. Я выгнула спину, втянув в себя Джуна до конца. Испугавшись этого, я тут же подалась обратно, понимая, что разоблачена с головой, и он учащается, отзываясь на мои откровенные сигналы. Простыня подо мной съехала и комкалась, создавая складки и бугры, впивавшиеся в кожу, но и это, и обездвижившие меня наручники, лишь придавали остроты. Никогда ещё ни с кем я не занималась сексом по принуждению, не была закована и морально согнута. Кажется, впервые на моей памяти, мужчина по факту доказал, что доминирует он, и, проклятье, меня вводило это в экстаз. Я сказала ему «нет», но он наплевал. Я отказала ему десять раз, и он наплевал. Я сказала, что люблю другого и не буду ему принадлежать, и это тоже осталось за бортом. Джун, почему ты был такой мямлей, пока я влюблялась в Джело и показал себя так поздно? Слишком поздно.

— Где у тебя ключи от наручников? — услышала я где-то в другом мире.

— Что? — пошевелила губами я, нащупывая сознанием звук. Меня только что накрыл второй оргазм, и я ничего не соображала. Ноги сводит и очень сладко водить ими туда-сюда по чьей-то подтянутой заднице.

— Ключи, Мэя. От наручников. — повторил Джун.

— В кармане… кажется…. Где-то там… — пробормотала я и меня оставила наполненность. Вспотевшему телу стало прохладно без живого одеяла. «Вернись, коснись меня, поцелуй меня ещё» — сложила я молитвенно ладони мысленно, но лишь проныла вслух, замечая, что бюстгальтер расстегнув и грудь изнывает покусанными и слегка покалывающими сосками. Руки смогли опуститься, хотя я запоздало поняла,