Эпицентр - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

А-а! Это, верно, толстая Эльза из первого подъезда? Ей завидно, что у меня ноги, как у Марики Рёкк, а у нее нос утюгом!» — как вдруг в дверь постучала очередная клиентка. Гудрун сникла и приготовилась быть арестованной, но вместо наручников ей предъявили фото Мод.

— Что? Это?.. Это Эрна, моя. моя клиентка.

— А фамилия?

— Фамилия? А зачем мне фамилия. Просто Эрна. Мы познакомились на улице.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Минуточку. — Гудрун порылась в блокноте. — А, вот, девятнадцатого сентября. В шесть вечера, если вам интересно. Она попросила перекрасить ее в блондинку. Не знаю, зачем: у нее красивые каштановые волосы. Я еще предложила ей подровнять кончики, но она отказалась. А что, она что-нибудь натворила?

— И куда она пошла потом?

— А кто ж ее знает? По своим, наверно, делам.

— Где она живет? Адрес?

— Не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Мы не подруги, видите ли. У нас — интересы.

— Чем занимается?

— Не представляю себе. Может, в администрации где-нибудь? У нее хорошая речь. Мы с ней не особенно близки, знаете. Какие разговоры между женщинами? Шмотки, цены, мужчины. Сами понимаете.

— Что вы можете сказать о ней?

— Да что тут скажешь? Приветливая. Посмеяться любит. А вообще она такая загадочная. Всё спрашивает, но ничего не рассказывает.

Гестапо не интересовала ее коммерческая деятельность, поэтому никто не стал докапываться до теневой бухгалтерии фрау Цукенбауэр. Задав еще несколько вопросов относительно Эрны, незваные гости в штатском молча направились к выходу.

Провожая их, Гудрун устало произнесла:

— Если господа пожелают покрасить усы или подстричься, то милости прошу. Моему мужу нравилось, как я это делала. Не слышали? Он погиб под каким-то Курском. Есть, говорят, такой город в России.

С довольным видом гауптштурмфюрер Гереке покрутил в руках фотографии Мод и отложил в сторону ту, на которой она была брюнетка. В его бесцветных глазах, опушенных длинными, словно выбеленными, ресницами, поблескивала холодная решимость.

— Итак, — обратился он к своим подчиненным, — ее второе имя Эрна. Прошу запомнить: второе имя Мод Ребрих — Эрна. Теперь она блондинка. Неизвестны ни фамилия, ни где работает, ни с кем контактирует. Имя и фото. Это немало. Если она не покинула Берлин, то, надо полагать, где-то она проживает. Раз снимала квартиру — значит, своего жилья у нее нет. Следовательно, и сейчас она где-то что-то снимает. Задача — перетрясти все районы и пригороды города, пробить всех женщин в возрасте плюс-минус тридцать лет, арендующих любую жилплощадь, с именем Эрна.

Напрасно Мод представилась Эрной, когда познакомилась с Гудрун.

Цюрих, 29 сентября

На правой стороне Цюрихского озера близ станции Кройцплатц возвышается церковь Святого Антона, предназначенная для франкоязычных приверженцев Папского Престола. Могучая вертикаль неороманской колокольни с огромными часами словно выросла из земли наподобие величавого дерева. Ее видно отовсюду, но прихожан мало — местные католики предпочитают швейцарскую христианско-католическую церковь, свободную от влияния Папы.

Гелариус появился в церкви Святого Антона около полудня, когда утренняя месса уже закончилась. Внутри было пусто, только служители, гулко переговариваясь, мыли полы возле амвона.

Он снял шляпу, огляделся. Немного подумал, затем подошел к тускло лоснящемуся лаком, темнобурому конфессионалу. Опять огляделся и, отодвинув тяжелую штору, занырнул внутрь исповедальни. Возле подставки для коленопреклонения стоял стул. Гелариус сел на него и стал ждать.

Спустя десять минут с эмпор, где размещался орган, спустился долговязый, хромой, очень подвижный пресвитер в черной сутане и черном пилеолусе на голове. Длинные и мягкие, как у пианиста, пальцы быстро перебирали бусины четок до кольца и назад, очевидно, автоматически. Придерживая крест на груди, он решительно направился к исповедальне. Убедившись, что никого вокруг нет, подтянул сутану и скрылся на своей стороне кабины. Там он уселся на скамью, вытянул, сколько было возможно, ногу, закрыл глаза и тихо спросил:

— Ты пришел исповедоваться, сын мой?

Гелариус приблизился к окошку с непрозрачной сеткой:

— Я лютеранин, отец.

— Все мы дети Господа нашего.

— У меня важное сообщение для его преосвященства Георга Бальзамо.

— Я весь внимание, сын мой.

Через четыре часа старенький приходской «Ситроен» затормозил перед входом в особняк ватиканской нунциатуры в Берне. Оттуда вылез одетый в скромный бежевый костюм, узкоплечий, худой диакон церкви Святого Антона. На гладко выбритом лице пылал юношеский румянец. Служителю при входе он сказал, что хотел бы видеть интернунция Георга Бальзамо, и был немедленно принят.

Войдя в загроможденный позолоченной мебелью, вазами, кубками, картинами старых мастеров, древними фолиантами, скульптурами всевозможных родов и сюжетов кабинет, диакон слегка оробел. За всей этой роскошью нелегко было разглядеть сидевшего глубоко в кресле маленького, горбоносого, желтолицего Бальзамо в обычном пиджаке из вельвета «манчестер» и галстуке темно-фиолетового окраса. Диакон поклонился:

— У меня послание от пресвитера церкви Святого Антона отца Жерара.

— В Цюрихе хорошая погода? — тонким, скрипучим голоском спросил Бальзамо.

— Сегодня да, ваше преосвященство. Но вчера целый день лил дождь.

— Надеюсь, перемены в погоде не отразились на больной ноге отца Жерара?

— Трудно сказать, ваше преосвященство. Отец Жерар никогда не жалуется, предоставляя себя в руки Божии. Но мне показалось, он стал хромать сильнее обычного.

— Скажите ему, что я стану молиться за его здоровье. Но все-таки пусть не забывает и про сульфа-салазин. — Бальзамо протянул руку. — Давайте ваше послание.

На другой день в Государственный секретариат Ватикана экстренной почтой было доставлено письмо из нунциатуры в Берне с пометкой «Особо секретно», которое тотчас было передано в Бюро информации, руководимое титулярным епископом Пионийским, в миру — Александром Евреиновым, главой русских греко-католиков.

В письме, в частности, говорилось: «Сим посланием спешу донести Вашему преосвященству о событиях, кои, при условии их доподлинности, не могут не вызывать глубокой обеспокоенности. Я уже сообщал Вам о том, что брат наш, пресвитер храма Святого Антона Жерар установил доверительные отношения с бывшим вторым вицеконсулом посольства Германии в Швейцарии полковником Максом Гелариусом. Ныне этот достойный человек скрывается от преследования тайной полиции после покушения на жизнь Адольфа Гитлера, к коему волею судеб он был причастен. В личной беседе Гелариус сообщил, что, по его сведениям, в Цюрихе в настоящий момент ведутся тайные переговоры между высшими руководителями Германии и представителями Советского Союза. Предмет переговоров — урановая программа, которую реализуют немецкие ученые для создания оружия страшной разрушительной силы. Как Вам известно, в этом направлении им удалось продвинуться дальше всех, и бомба,