Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

не забыть. Поговорить с Авде… Шестеренки сцепились зубчиками, выстраивая четкую, прочную цепочку: Авдеев, больница, Лицын, Матвей, сидящий в сентябре на ступеньках больницы! Он бывал там. Кого он там навещал? Кто мог слышать его пророчества? Лицын? Хирург Лицын, оперировавший раненого Петрова в сентябре. Он один из рода незаконнорожденных Голицыных. Тех самых, которых Милютин, премьер-министр, считал замешанными в деле Зернового. А Волков проходил лечение в больнице. У кого? Не дай Бог у Лицына!

— Глупая свиристелка… — вслух выругалась Светлана. — Как ты умудрилась пропустить Голицына, если даже встречалась с ним то и дело?!

Мышковавшая в зарослях сирени Баюша только обернулась на Светлану, но ничего не сказала. Светлана придвинула к себе новый лист бумаги и принялась выписывать схемы, то и дело тасуя княжеские рода и события. Пусть пока все выглядит, как полный бред, но хотя бы так. Юсуповы, Рокотов, Лицын, император в одной связке. И… Дашков? Или он сам по себе?

* * *

После ужина Светлану, осторожно прогуливающуюся по саду, навестил слишком серьезный ротмистр Аксенов. Он служил в жандармерии, он был предан Опричнине и лично Калине, он был из тех, кто знал, что Светлана — это Елизавета на самом деле.

Аксенов с дежурной улыбкой произносил всякие приличные глупости, вроде поздравлений с переездом, обсуждения погоды и красот Идольменя, только его пальцы говорили совсем иное. Светлана помнила, что в роду Аксеновых встречались опричники, видимо даже не раз, уж если даже Максим Яковлевич знал тайный язык Опричнины.

— Важная новость. Надо поговорить. Наедине. Без кромешников. Срочно, — говорили его пальцы, спешно выстраиваясь в фигуры. — Домовой. Надо уехать. Наедине. Без кромешников.

Они что-то еще говорили, но те знаки Светлана не помнила. Слишком давно это было. Светлана позвала Баюшу, споро выползшую из кустов сирени и сплевывающую в сторону мышь. Та спешно рванула прочь, молясь, наверное, всем мышиным богам сразу.

— Что?

— Баюша, мы одни?

Баюша обвела взглядом сад:

— Одни. Кромешник наблюдает со второго этажа. Исправить это — дело пары ударов сердца. Что-то еще?

Аксенов выдохнул и уже серьезно, забывая, что только что восхищался вечерним солнцем, сказал:

— Домовой Волковых найден, как вы и просили. Он убит. Вам надо это увидеть самой. Можете незаметно ускользнуть из-под присмотра кромешников?

— Я не уверена. — Светлане сама мысль, что от кромешников можно как-то сбежать, показалась нелепой — эти найдут везде. Да и зачем от них сбегать? Если только дело в Соколове… Соколов и домовой. Холера! Её подозрения стали сбываться.

Баюша зевнула и сказала:

— Было бы попрошено. Два часа могу легко заморочить кромешников. Тебя не найдут. Но кровь взамен!

Светлана безропотно протянула Баюше руку:

— Кусай.

Баюша уставилась на неё, а потом вздохнула:

— Глупая ты котенка! И как дожила без моего присмотра?! Мне не твоя кровь нужна. Мне его кровь нужна. Он тебя прибьет по недосмотру — я его и за краем земли найду. Страховка, чтобы берег тебя.

Ротмистр, не сомневаясь ни минуты, стащил с себя белую перчатку и протянул ладонь Баюше:

— Кусай. Только слово чести — я не дам Елизавету Павловну в обиду.

— Даже так, — удивилась Баюша. — Не знала, что ты знаешь.

Но руку ему прокусила до крови, еще и облизнулась довольно — ротмистр явно оказался вкуснее мышей. Баюша подтвердила вывод Светланы:

— Много кромешников в роду. Хорошо. Иди, котенка, только будь осторожна. И вернись через два часа.

Аксенов не удержался от сарказма:

— Иначе карета станет тыквой.

Баюша качнула головой:

— Иначе кромешники тебе голову откусят. Идите уже… — она поскакала по ступенькам в дом — там в двери вчера Герасим сделал кошачий лаз, чтобы Баюша спокойно попадала домой.

Улизнуть из дома оказалось до безумия просто — никто и не заметил, как Светлана села в служебный магомобиль Аксенова, тут же направившийся через мост над Каменкой куда-то в трущобы Низинки — дальний район, почти полностью разрушенный осенним землетрясением. В пору бояться за свою жизнь, но страха не было. Аксенов словно знал, о чем она думала:

— Не бойтесь, Елизавета Павловна, я не замышляю против вас ничего дурного. Просто я хочу быть уверенным, что вы все видели собственными глазами и поверили мне. Это важно прежде всего для вас. Все дела у меня забрали и, насколько я знаю, их уже благополучно закрыли. Я даже на днях повышение получу в виде всей Суходольской губернии, только что-то не радует меня такое повышение — словно рот мне заткнули.

Он припарковал магомобиль у каких-то развалин и помог Светлане выйти — сейчас она нуждалась в крепкой руке, на которую можно опереться. Кровопотеря еще давала о себе знать. Аксенов повел её из магомобиля куда-то прочь в щель между двух накренившихся стен, вонявшую испражнениями, гнилью, какой-то непознаваемой дрянью. Идти было неудобно, ботинки то и дело скользили в невысохших лужах после растаявшего снега. Аксенов придерживал Светлану под локоть, но кое-где проход между обрушившихся стен был столь узок, что она шла первой, подсвечивая себе дорогу боевым светляком.

— Мой подчиненный, Егоров… Он следопыт. Он единственный, кто, кроме меня, был тут. Он будет молчать о том, что видел. Просто поверьте.

Светлана лишь кивала. Говорить в таком зловонии не хотелось. Наконец, протиснувшись в очередную щель между стен, она оказалась в темном закутке, где воняло особенно противно. Мелкое, скорчившееся тело домового лежало в дальнем углу, словно сломанная детская игрушка. Ему сломали лапы и добили чем-то острым в бок. Эфиром не несло — все следы магии, если она тут была применена, смыла вода.

Аксенов пояснил, подсвечивая электрическим фонарем:

— Судя по следам разложения, домовой умер еще в день смерти княгини Волковой. Точнее не скажу — не хирург, а местный хирург вряд ли будет осматривать тело. Это всего лишь домовой. Сами знаете, что этот вид нечисти совсем недавно перестали уничтожать — как только Федор Васильевич пришел к власти.

Светлана нахмурилась: обычно это связывали не с императором, а с Опричниной. Необычно. Или странно. Она присела на корточки возле тела, внимательно ища то, что так смутило Аксенова. Он сел рядом, рукой в перчатке чуть сдвигая в сторону тело домового, лежавшего в черной, лаковой крови.

— Видите, что было под телом.

Видимо уже умирая, домовой Тишка успел своей кровью вывести несколько букв. «Кроме». Был ли это кромеж? Или кромешники?

Аксенов очень внимательно посмотрел на Светлану:

— Повторюсь, никто, кроме меня, Егорова и вас эту надпись не видел. Будьте осторожны — Соколов может играть свою игру. Кромеж или кромешники — в любом случае вы в опасности, Елизавета Павловна.