Лёгкое Топливо - Anita Oni

— А всё же это не та дама, о которой вы мне говорили, — заметила она Блэку в приватной беседе.

Конечно, не та.

Той он пытался ещё раз звонить — по-прежнему автоответчик.

* * *

Но это полбеды. А вот что она и весь следующий день к телефону не подходила, Алана уже насторожило. У него, видите ли, дело сдвинулось с мёртвой точки, и даже стажёры в кои-то веки чему-то сносному научились и перестали лажать (хотя бы на время), а Нала не объявлялась.

Во вторник зато объявилась валькирия. Сама она уже находилась где-то под Клайпедой, раскручивала следующее звено цепочки. Была рада услышать, что Блэк с поручением справился, да не от всего сердца. Напомнила про Элеонору.

— Возьми и сама съезди к ней, — раздражённо предложил Блэк, мысленно добавив: и выносите друг другу мозг как-нибудь без меня.

Отключился, сосредоточился на работе. Через час позвонила двоюродная сестра, вернувшаяся на днях из Ниццы. Спрашивала, почему Джейми всё время рисует обезьян и лошадок, и покемонов в чёрных костюмах, мантиях и париках.

Она, дескать, всех уже опросила, Алан один оставался. Тот, насколько честно сумел, ответил, что тоже не в курсе.

— Возрастное. Должно пройти.

«В отличие от моей личной неприязни ко всем вышеобозначенным покемонам».

Сцена 57. Now I'm looking for you…

…or anyone like you

К среде выяснилось, что Поппи с лёгкой руки заложила ещё двоих соучредителей — тех, кого знала лично. Это было и плохо, и хорошо. Хорошо тем, что их головы полетели вслед за её, плохо — тем, что Блэк сам их не знал и как следствие не знал, кого знают они. Он не контролировал обстановку и рисковал. Сам вляпался в ситуацию, где рука руку моет — и обе становятся грязными.

Хорошо хоть доверительный акт продолжал действовать — а с ним и пункт о взаимной анонимности учредителей, даже бывших. И что на управляющего их трастовой матрёшкой, как и прежде, в деле неразглашения можно было положиться. Он же сам и сказал: трое выбыли, трое остались. Даже двое, по сути: Алан, кто-то ещё и его заместитель, записанный как учредитель.

Если так пойдёт и дальше, жить можно.

Вот только куда, чёрт возьми, унесло Налу? Нет, Блэку не жалко, он может и подождать, просто, как бы, он просил его предупредить.

А, может, она в беде или что-нибудь изменилось? Нет, он не волновался, функцию мандража по пустякам природа в него как-то не заложила. Просто Алан Блэк не любил повисшие спаниэлевыми ушами вопросы.

Да и ответы на них не любил — если те оказывались не по нутру.

Когда Алан вернулся домой поздно вечером, он обнаружил в прихожей письмо. Рукописное, в конверте — хотя до рождественского открыточного спама оставалось ещё два месяца.

Без обратного адреса, только с именем Налы на хинди.

Хотелось открыть конверт моментально, но Алан, не поощрявший в себе импульсивность, заставил себя добраться до кухни и приготовить чай. Не потому, что хотел пить — всего лишь воспользовался чуть более сложносоставным ритуалом, чем курение, чтобы успокоить нервы. Он терпеть не мог, когда нервничал, особенно без повода.

Уже первые строки послания вызвали массу вопросов:

Hello, my love,

It's getting cold on this island…

В каком таком смысле, my love? До подобного обмена любезностями они ещё не доходили.

Алан не сразу обратил внимание на выравнивание по правому краю. Потом хлопнул себя по лбу: это же цитата! Вот только зачем? Почему?

Прости, что не уложилась в срок, но пришлось десять раз переписывать твоё псевдомедицинское заключение.

После которого… я тоже пришла к определённому заключению.

Алан Блэк, ты интересный, разносторонний человек — адвокат, режиссёр, сценарист, стрелок из «Беретты», поджариватель креветок, рациональный иррационалист. Мне безумно понравилось проводить с тобой время и познавать новое. Для меня это были одни из самых взбалмошных и между тем органичных отношений.

Вот только…

Они никогда не были отношениями.

И вряд ли когда-нибудь ими станут.

Мы с тобой это прекрасно понимаем.

Дело даже не в возрасте, не в семейном или социальном статусе, не в сходстве или различии точек зрения, характеров, темпераментов, — всё это преодолевается при желании и взаимном доверии.

А ни того, ни другого, как раз, и нет.

В общем, Алан, я уезжаю — а когда вернусь в Лондон, полагаю, мы оба сойдёмся во мнении, что это был прекрасный октябрь, и лучше его таковым сохранить в памяти — без продолжения. Мне нелегко это говорить и, признаюсь, совершенно не хочется, но сделать это необходимо.

Лучше всего было бы, конечно, поговорить лично или хотя бы по телефону, но я не уверена, что смогу… сохранить сбалансированное эмоциональное состояние во время беседы (прости, опять выражаюсь по-научному). Поэтому пишу. От руки: так честнее, в рукописях больше души.

So long, goodbye,

Have a good life, my dear…

Nala Richariya.

На этом месте он оглушительно фыркнул и подавился бы чаем, если бы не успел заблаговременно его допить.

— Прекрасно… — пробормотал он под нос, и повторил ещё раз: — Прекрасно, дери вас всех чёрт.

Одна уехала, а за ней и вторая — притом неизвестно, куда. А SFO хоть и развинтили схему в нужном направлении, но как Блэк намекнул им, что сегодня истекли двадцать дней, и неплохо бы снять обвинения, сделали морду кирпичом, и скалились гаденько так, по-лисьи.

А ещё Алан к своему неудовольствию и вместе с тем удовольствию отметил, что девчонка налепила бунтарских пробелов между тире. Решила сыграть по своим правилам. Чертовски возмутительно, чертовски похвально.

Само письмо можно было не открывать вовсе. Удалить, как то голосовое Элеоноры. Ну или выбросить.

Ладно, посмотрим, что за «псевдомедицинский отчёт» она состряпала.

Отчёт помещался на обороте портрета, который Нала нарисовала в четверг и подписала, добавив в уголке мелким шрифтом, что сохранила себе скан рисунка.

Пациент Б. не демонстрирует откровенных расстройств, но фиксируется на юридических, навигационных и философских метафорах, заменяя эмоциональную вовлечённость контролем и сардоническим юмором. Эмпатия латентна, возбуждение выражается в риторике. Функционален, внешне стабилен, изредка подвержен лёгкой форме дисфории, особенно по утрам, но опасен лишь когда раздражён по-настоящему.

Склонен к интеллектуальному доминированию. Подыграть ему проще, чем исцелить.

Блэк поднял взгляд от бумаги, развернул её и опять начал вглядываться в рисунок. Человек с листа явно над ним издевался упомянутыми в письме «сходствами и различиями», словно (турецкий, чёрт