Маракуда - Владимир Шеменев

ворот рубашки и убрал руки за спину. Это не осталось не замеченным присутствующими в каюте, но они так же отчетливо слышали скрежет зубов, и каждый из них знал, что командор не прощает унижения.

Хорошая новость

Хуан как ни в чём не бывало поправил воротничок и сказал:

— Хорошей дороги по суше нет, а звериными тропами с оборудованием нам не пройти. Кругом протоки и болота, так что лучше двигаться по реке. Как говорят индейцы, легче идти целый день по джунглям, чем перейти реку шириной в сто метров.

— Это почему же? — Монах запустил руку в корзину, вытаскивая очередной банан. Возле него на столе уже лежала кучка располосованных банановых шкурок. Разрезав кожуру ногтем на три части, он с явным удовольствием превращал банановую одежку в свисающие лохмотья. Люк откусил банан и, шевеля челюстями, еще раз повторил свой вопрос: — Ну и почему?

— Вы же не хотите, святой отец, чтобы вас съели? — ответил за Хуана Ортега.

— Как это?

— А вот так… Ам! — капитан наемников щелкнул зубами, со всей силы кусая монаха за плечо.

— Ай! — тот дернулся, наступил на край сутаны и, роняя банан, шлепнулся на пол под дружный гогот окружающих.

— Простите его, святой отец, — Рошель как самый благородный из присутствующих помог монаху подняться.

— Эй, падре, вы что, первый день на Амазонке? — Ортега показал свои идеально белые зубы.

— «Не каркай и не богохульствуй» — вот заповедь истинного христианина. — Растерев хорошенько ушибленный зад, монах сунул руку за очередным лакомством Что-то привлекло внимание падре, и он зачем-то заглянул в корзину. Увиденное заставило разжать пальцы, выпуская вкусный плод. Банан шлепнулся на стол. Над корзиной подняла голову метровая жарарака[75] — единственная из змей, без причины нападающая на человека.

Люк прощался с жизнью, когда меткий выстрел Ортеги снес змее полголовы. Ствол пистолета еще дымился, а капитан наемников уже нес корзину на палубу, чтобы вытряхнуть за борт её содержимое.

Вся эта сцена немного разрядила напряжение, которое возникло в связи с выходкой Гонсалеса, и смягчила проводника. Хуан повернулся к окну и как бы невзначай бросил через плечо:

— Я тут кое-что узнал…

Все, кто был в каюте, перевели взгляды на его широкую спину.

— Прошу вас, сын мой[76], не молчите! — монах не мог унять противную дрожь, поэтому торопил события, чтобы отвлечься.

— Через шесть поворотов реки будет индейская деревня. Это род Кайманов из фратрии «Люди реки», ближайшая фратрия «Люди гор» живут в дне пути от деревни Кайманов.

— А зачем нам эти все люди гор и рек? — Люк смотрел на то место, где прежде стояла корзина. На столе всё еще лежал банан, но, кажется, монах понял, что сей божественный плод он уже никогда не возьмёт в руки.

Хуан чуть помолчал, придавая вес тому, что он скажет.

— Так вот, — он посмотрел на Гонсалеса, — в деревне есть мальчик.

— Что за мальчик? Еще один местный пророк? — сжав зубы, процедил командор, думая о том, что надо срочно избавляться от Хуана и Ортеги, которые водили дружбу между собой и могли стать настоящей проблемой для командора.

Хуану надоело созерцать луну за окном, и он повернулся к присутствующим.

— Нет. Всего лишь мальчик с бирюзовыми глазами.

Гонсалес присвистнул.

— Вот это подарок!

— Брехня. Я излазил все джунгли от Укаяли до Мадейры и не видел ни одного индейца с голубыми глазами. — Молчавший всё это время Сильвер почесал свою трехдневную щетину.

— Возможно, ты облазил всю Амазонку, но ты, наверное, плохо учился в школе, — парировал Рошель.

— Охота за каучуком и за рабами — вот моя школа.

— Так вот. Еще храбрый идальго Мигель Моралес триста лет назад, патер Сан Maнчоc[77] сто восемьдесят и совсем недавно Роберт Шомбург[78] прошли по этим местам и видели их своими глазами. — Рошель развел пальцы рогаткой и поднес к своим глазам. — «Индиос до тапиок» — белые индейцы. Как писал Шомбург, цвет кожи у них намного светлей, чем у других индейцев, а некоторые имеют голубые глаза. Особенно мальчики.

— Не знаю. По мне они все на одну рожу.

— Хорошую новость нам принес Хуан. — Гонсалес в задумчивости потер свой подбородок. — Где живут потомки золотых королей, там и их золото.

— Скажи, Гонсалес, ты что, серьезно считаешь, что он последний из рода муисков? — Рошель взял оставшийся банан, сиротливо лежавший на столе, и откусил половину.

— Возможно. Я обязательно должен его увидеть. И если это так… — командор сжал кулаки и потряс ими в воздухе. — Мы почти у цели, господа. Оро, мучо оро! — Его звучный голос вырвался за пределы каюты, и древний клич конкистадоров понесся над рекой, отдаваясь в каждой заболоченной низине эхом: «Золото, много золота!».

Гонсалес ликовал: две радостные новости за один день. Он понял, что Кандид никогда не был в Перу, и информация, которую принес проводник, хорошее тому подтверждение.

Маленький секрет

Пват ловко орудовала большой деревянной лопаткой, переворачивая йабасы[79] из маниока с ореховой начинкой. Лепешки были разложены ровными рядами на огромном глиняном противне, который стоял на трех камнях. Под противнем мерцали угли, давая жар и распространяя по деревне запах жареного картофеля. На плече у Пват сидел ручной длинноносый тукан и что-то ворковал ей на ухо. Девочка улыбалась и поглядывала на прибрежные заросли, откуда должны были прийти охотники. С тех пор как Маракуда научил ее понимать голоса животных, мир леса для нее преобразился, превративший в точно такое же племя, которое окружало её с самого рождения.

Послышался звон колокольчиков, и из подлеска вышли уставшие и грустные воины. В середине процессии плелся грязный Мава, он буквально тащил по земле тяжелое копье. Последним из зарослей появился веселый и довольный Маракуда, в руке у него был лук, а за спиной торчал нерасстрелянный колчан со стрелами. Воины подошли к мужскому дому и, обессиленные, попадали на землю. Маракуда подошел к Пват.

— Привет, ну как охота? — спросила девочка.

— Один — ноль в нашу пользу, — Маракуда положил лук на землю, снял тяжелый колчан и присел на корточки рядом с Пват.

Если бы кто-то из воинов проследил, куда и зачем пошел Маракуда, он бы заметил, как две ладони соприкоснулись между собой. Дети ударили по рукам, салютуя благородной миссии по спасению кайманов.

— Честно скажу, я больше всего боялась, что этот болтун забудет предупредить Акуту.

— Кто-нибудь всё равно рассказал бы про намечающуюся охоту. Преимущество в том, что Боб мог забыть сказать это Акуте,