Маракуда - Владимир Шеменев

Женщины принесли мужчинам воды.

От усталости воинам не хотелось даже шевелиться. Всю ночь они скакали возле костра, а на рассвете ушли на охоту. Целый день бродили вдоль реки, сидели в засаде, отвлекали бдительность тем, что убегали в джунгли, но всё было напрасно. На прибрежный песок из воды не вылез ни один кайман. Солнце перевалило за полдень, когда стало понятно, что охота не удалась. Ближе к вечеру решено было наловить рыбы, но и она куда-то пропала. Пошли за черепахами, но и те исчезли.

Каракара с удовольствием выпил родниковой воды и вернул половинку кокосового ореха женщине, которая дала ему утолить жажду. Вытер губы тыльной стороной ладони и заговорил.

— Каутемок говорил нам, что ваша река — это река кайманов, и их здесь больше, чем листьев на деревьях.

— Да, да, — загалдели индейцы из рода Кугуаров.

— Скажи, Юкка, почему за целый день мы не встретили ни одного крокодила?

— Наверное, мы все прогневали богов, — Юкка только развел руками.

— Да, да, — запричитали индейцы рода Кайманов.

— Удача сегодня была не на нашей стороне. — Старый учитель был раздосадован не меньше, чем Каракара. — Боги предупредили кайманов, и те ушли.

Веселый смех донесся до ушей Мавы, и он посмотрел в ту сторону, откуда послышались голоса. Возле костра сидели Пват и Маракуда. Она угощала его лепешками, которые по праву удачливого охотника должны были принадлежать ему. Его взяла злость.

Мава обвиняет Маракуду и Пват в неудачной охоте

Мава решительно встал с земли.

— Знаю я этого бога, — сказал он, решительно осматривая сидящих у костра воинов.

— Не говори так, лягушка! — шаман нахмурился и стукнул палкой по земле. — Никто не смеет так говорить о богах. Каутемок, — крикнул старик, — как же твой сын пройдет испытание, если не верит в помощь небес? — Юкка поискал глазами вождя, но того нигде не было.

— Я не про богов, — промямлил напуганный Мава, — я в ином смысле.

— В каком? Говори яснее.

— Это Маракуда предупредил кайманов.

Возглас удивления пронесся над деревней.

— Ты это сказал серьезно или пошутил? — учитель просверлил взглядом Маву.

— Серьезно! Он умеет разговаривать с пауками, змеями и даже ягуарами. Я подслушивал за ним. Сначала мне показалось, что он говорит сам с собой. Типа того! — Мава покрутил пальцем у виска. — Я решил посмотреть, выглянул из хижины и чуть не обделался от страха. Это была огромная анаконда, она висела на дереве, и они о чём-то болтали между собой. А потом они исчезли. Грешным делом я подумал, что змея проглотила моего братца. Но он вернулся утром весь грязный, мокрый и довольный.

— Давно это случилось?

— В тот день, во время грозы.

— Что было потом?

— Вечером пришли наши братья из рода Кугуаров и начались танцы. А ваша дочь, — тут Мава поднял голову и посмотрел на Каракару, — с Маракудой ушла к реке.

— Подглядывать и подслушивать нехорошо, но в этом случае оказалось очень даже полезно, — Юкка поднялся, как всегда, опираясь на трость. — Мава прав! Маракуда и Пват предупредили кайманов, и те ушли из нашей реки.

Дети заметили, как встают с земли индейцы, как бросают недружелюбные взгляды в их сторону и как поднимают с земли копья.

— Мне кажется, они догадались, — сказала Пват, разглядывая приближающихся соплеменников.

— И сейчас нам влетит.

— Не дрейфь, тебя только поколотят палками, а меня заставят перечистить всю посуду в деревне. Вот и думай, что хуже.

Кто-то выволок из мужского дома барабан и треснул в него кулаком. Под нарастающие тревожные звуки, разносящиеся над деревней, индейцы стали окружать детей.

— По-моему, пора валить, — Пват дернула Маракуду за руку, увлекая в ту сторону, где еще не сомкнулось кольцо окружения.

— Хаа-ай! — разнесся над деревней воинственный клич, и дружный топот погони погнал детей к реке.

Добежав до откоса, Пват и Маракуда, не раздумывая, прыгнули в реку, уходя сразу на глубину. Следом в воду полетели копья и вопли проклятия.

Не всплывая, работая руками и ногами, дети плыли до тех пор, пока не коснулись корней мангровых деревьев, растущих на противоположном берегу.

Среди тины и коряг показались одновременно три головы — Маракуды, Пват и старого каймана Акуты. Огромные глаза девочки расширились до невероятных размеров, превратившись в восьмое чудо света. От ужаса она чуть не утонула, но Маракуда не дал ей этого сделать, дернул за руку, приводя в чувство.

— Ква, — с головы Акуты прыгнула лягушка, сиганув точно на огромный лист водяной лилии.

— Что, поколотили? — старый кайман лукаво усмехнулся.

— Не успели.

— Да… весело у вас в деревне, — Акута повернул голову и с добродушным прищуром посмотрел на Пват. — Это она с тобой была?

— А ты откуда знаешь?

— Я-то? Да уж вся река знает и весь лес в округе на добрую сотню миль.

Маракуда становится взрослым

Перекидав в реку все копья и выпустив все стрелы, индейцы ушли в мужской дом. Там они держали совет, сопровождавшийся шумом, криком и руганью, после чего часть индейцев из двух родов вышла и направилась к дому Маракуды.

Ваугашин уже знала, зачем они пришли: ей рассказали женщины, видевшие, как за её сыном и дочерью горного вождя гналась разъяренная толпа. Сохраняя видимое спокойствие, она, тем не менее, вся кипела от гнева. «Вы — здоровые мужики, — хотелось крикнуть им в лицо, — и вы погнались за детьми? А если бы ваши копья ранили их или убили? Кто ответил бы за их смерть?» Но Ваугашин была мудрой женщиной, поэтому молчала и ждала.

Шаман вышел вперед и оперся на посох.

Ваугашин чувствовала, что он смотрит на нее, прожигая испепеляющим взглядом. «Подними голову, женщина, и посмотри на меня», — говорил он мысленно. «Ни за что!» — так же мысленно отвечала она, стараясь придать выражению лица более беззаботный и непринужденный вид. Руки ее перебирали лозу, цепляя и сплетая веточки в конструкцию под названием «корзина».

Не выдержав гнетущей тишины, первым заговорил Юкка.

— Ваугашин, скажи нам, это Маракуда предупредил кайманов?

— С чего вы взяли? Он же не умеет разговорить с животными.

— Но мы то знаем, что умеет.

— Так почему же вы не верили ему всё это время?

Юкка помялся, не зная, что сказать.

— Извини нас, Ваугашин. Скажи ему, что теперь верим.

Нестройные голоса разбудили задремавший лес.

— Да, да. Скажи ему.

— Да уж сами и скажите, наберитесь мужества.

Юкка откашлялся.

— Ты не серчай на нас. Как появится, пусть приходит в мужской дом, мы посвятим его в воины.

Мужчины