Маракуда - Владимир Шеменев

Это кипело озеро: оно бурлило, закручиваясь и образуя водоворот, который уходил вглубь. Хвост водоворота захватил Маракуду и потащил к краю обрыва, уходящего в сплошную темноту. Темнота закачалась на уровне глаз, скрывая от мальчика свои тайны. Это была пропасть, каньон, разлом, ущелье — называйте, как хотите, но оно было невероятной глубины. Оттуда тянуло холодом и смертью. Маракуда не знал страха, к тому же, он был сыном Каутемока и Ваугашин, которая, как поговаривали в деревне, была из рода муисков — древнего народа, правившего когда-то всей Америкой. Мальчик боролся изо всех сил, но ему не хватало воздуха, и перед глазами засверкали красные круги.

И тут он увидел его…

На троне, покрытом тиной и илом, в зарослях подводных растений, облепленный ракушками, восседал Макунайма — скелет в короне из чистого золота. Скелет протянул к сыну вождя длинные костистые руки: «Ты взял то, что не принадлежит тебе. Ты нарушил завет предков. Ты будешь с нами. Ты будешь один из нас».

Рука схватила его за волосы и дернула так, что Маракуде показалось, будто ему оторвали голову, она слетела с плеч и плывет рядом. Мальчик открыл рот — и воздух разом вышел из легких, уступая место хлынувшей туда воде.

Первое видение Маракуды

…Маракуда шел через сгоревшую деревню, вглядываясь в изуродованные и обезображенные лица своих сородичей. Они лежали везде: в домах, под навесами, возле домов и даже в джунглях. От сгоревших домов тянуло дымом и смрадом. Протяжно выл ветер, исполняя заунывную траурную песнь. Под ногами, словно пух, стелился мягкий, еще не остывший пепел пожарища. Где-то лаяла собака, а где — мальчик не мог понять.

Всё вокруг было каким-то серым, нереальным, мистическим.

Он увидел её еще издалека. Ваугашин с распущенными волосами сидела на земле рядом с телом своего мужа. Отец лежал на спине, закрыв глаза. На груди у него было пять отверстий, покрытых засохшей темно-коричневой корочкой. Правая рука всё еще сжимала боевую палицу, к которой прилипли окровавленные рыжие волосы. Маракуда подошел и сел рядом с матерью.

— Мама!

— В тот вечер он принес тебе символ война, — Ваугашин достала орлиное перо, нежно разгладила и положила его на колено.

— Отец знал, что на деревню нападут, и поэтому разрешил мне уйти к озеру?

— Он всегда любил тебя.

— Я тоже… — по щекам поползли слезы, и Маракуда всхлипнул.

Мать обняла его за плечи.

— Не плачь!

— Я не плачу.

— Перед смертью он просил сказать тебе, что верит в тебя и что только ты можешь спасти нашу землю. А теперь иди.

— Куда?

— На озеро, там будет решаться судьба нашего народа.

— А ты?

— А я буду молиться за тебя. — Ее голова качнулась и безвольно повисла. По волосам скатилась капелька крови и упала на белое орлиное перо.

Пват рассказывает Маракуде про белых людей

Тело вздрогнуло, изогнулась, и мальчик изверг из себя фонтан воды. Маракуда открыл глаза, и первое, что он увидел, — это склоненное над ним лицо Пват.

— Где я?

— На берегу возле озера, и всё уже позади, — девочка откинула прядь шелковистых волос.

— Пват, как ты здесь оказалась?

— Мне подсказало сердце! А если быть до конца откровенной, то я пытала Вайяму, и он мне сказал, что ты пошел к озеру.

— Вайяма? Откуда он знает про тыкву?

— Какую тыкву? Вареную, жареную или печеную?

— Да нет, летающую!

— Ух ты! Ты нашел летающую тыкву? Здорово! Я видела её… Перед тем как мы пошли к вам в гости, она пронеслась над нашей деревней. В тот день был ураган.

— Точно… — Маракуда потер лоб, сплюнул остатки воды и сел. — Слушай, а Вайяма — что он делал в вашей деревне?

— Стоп! Ты что, ничего не знаешь? — Пват немного помолчала, собираясь с мыслями. — Будет война, и наши мужчины пошли на помощь вашему роду.

— Война? С кем? — мальчик посмотрел в глаза Пват.

— Белые люди пришли в наши земли.

— Белые люди… — Маракуда задумался. — Те, что летают на тыквах?

— Да! — Пват встала и пошла собирать хворост для костра.

Луны не было.

Небо, усыпанное звездами, нависало над озером, укрывая мир пестрым одеялом. Где-то далеко прокричала котинга[89], и в глубине леса рыкнул олений тигр[90]. Онка тут же вскинул голову, навострил уши, встал и пошел за Пват, не выпуская её из поля зрения. В терновнике он увидел затаившегося зверя. Их глаза встретились: одна пара светящихся зрачков смотрела на вторую.

— Уходи, — сказал Онка.

Пума отвела взгляд, щелкнула по дереву хвостом и стала удаляться в джунгли. Хрустнула ветка, и зверь исчез. Онка внимательно следил за девочкой, которая собирала хворост в темноте. Ночные звуки заполняли всё вокруг, и ягуар облегченно вздохнул, когда Пват понесла вязанку к костру, который уже разжег Маракуда.

Костер занялся, защелкал, засмеялся, выбрасывая в небо снопы искр. На поляне посветлело, запахло печеной кукурузой и разогретыми на огне маисовыми лепешками.

Пват села возле Маракуды. Онка лег рядом и стал смотреть на прыгающие языки пламени. Томми повозился немного с паутиной, которую развесил по кустам, чтобы утром наловить мух, и, ежась от холода, перебежал поближе к теплу.

Ночь была влажная и прохладная. Несмотря на то, что температура не опускалась ниже двадцати градусов Цельсия, воздух возле озера был пропитан сыростью, и от этого обнаженные тела остывали быстрей, чем в лесу. Приходилось всё время подкидывать веточки в костёр. В долину спустился туман и поплыл над озером сизым облаком.

— Скажи, Пват, это ты меня спасла?

— Да, — Пват кивнула и провела ногой по влажному песку.

— Как ты узнала, что я тону?

— Твои друзья сказали.

— Друзья? — Маракуда удивился. — Но как они…

— Томми увидел, что тебя утащил водоворот, и закричал. А я услышала.

Маракуда протянул ей руку.

— Спасибо!

— А поцелуй?

— Прости! Я никак не привыкну что мы с тобой…

— Как муж и жена, — Пват улыбнулась.

Маракуда, притянув девочку к себе, поцеловал её в щеку. Онка заурчал, а Томми из деликатности отвернулся. Треснула головешка, подбрасывая в небо сноп искр. Маракуда отпустил Пват и как-то сразу погрустнел.

— Я видел мертвую маму и мертвого отца.

— Это всего лишь сон.

— Нет! Это было наяву. Я словно был там, в своей деревне. И мама сказала, что отец знал о нападении и отправил меня на озеро. Зачем?

— Чтобы найти летающую тыкву.

— Нет. Здесь кроется какой-то тайный смысл. Она сказала, что я спасу