Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

— Ты слышала?

— Что? — насторожилась Яриська, не без оснований связывая тревожный вопрос с Харитоном.

— Так ты ничего не знаешь?!

— А что я могу знать? — У Яриськи замерло сердце.

— Да наша кооператорша…

— Харитонова мама…

— Да, да, мать Харитона утонула!

Яриська не верила своим ушам. Обводила взглядом толпу девчонок, смотрела в глаза то одной, то другой, стараясь уловить в них искорки смеха, обнаружить неумную и жестокую шутку, но видела — ее не обманывают. Вспомнила — мать говорила, что тетка Галина повезла дефицитные товары в дальние села. Тогда не поверила, а теперь ей так хотелось верить этому!

— Выдумка… — произнесла она наконец. — Тетка Галина, наверно, торгует в других селах.

Девочки с сожалением, как на ребенка, посмотрели на Яриську.

— Сказано, утонула — значит, утонула.

— А кто видел?

— Никто не видел…

— А кто слышал?

— Никто не слышал…

Да, в Бузинном никто этого не видел, не слышал, но знали все.

Только Харитон Колумбас не знал ничего. Он проснулся рано, позавтракал — съел ломоть хлеба да кусок сала с луковицей. Полюбовался аистами. Они старательно трудились. Хотя ночью холодный ветер нагнал с севера тучи, моросил дождик, аисты таскали разные тряпки, палки, старательно ремонтировали порядком разрушенное за зиму гнездо. От них не отставали воробьи. С веселым чириканьем они носили в клювиках соломинки, перышки, примащивались под аистиным гнездом, считая, что закон о неприкосновенности жилья этих птиц автоматически перейдет и на их жилище. Иногда воробьи, нахохлившись, затевали ссору, потом так же быстро мирились и принимались за работу. С интересом, улыбаясь, Харитон наблюдал за всем этим и лениво жевал хлеб.

Подкрепившись, некоторое время раздумывал, как быть: пойти в школу или на Десну? Пошел бы, пожалуй, на реку, да погода плохая. В школу идти тоже не решался — Мария Петровна ему все припомнит, да и директор, вероятно, на сегодня отложил вчерашний разговор. Он пропустил бы уроки, если б не вспомнил, что вечером обещал Яриське непременно быть в классе. Вздохнул, насупился. Случается такое с человеком: пообещал кому-нибудь что-то сделать, а придет срок — нелегко исполнить. Нехорошо такой девчонке, как Яриська, идти наперекор, а хорошо ли перед всем классом выслушивать нотации Марии Петровны?

Сегодня-то он имел право не ходить в школу. Мамы не было до сих пор. И что она себе думает? Уехала в город, запаслась товарами, а теперь месяц там будет сидеть, что ли, пока лед пройдет?..

Скоро ледоход должен кончиться. Но пока наведут переправу, пока паром наладят, чего доброго, и к вечеру не попадет домой. Времени бить баклуши оставалось достаточно. Мама будет ругать? А у него оговорка: ждал ее, не мог бросить дом без присмотра. Главное — придерживаться твердо одного, и тогда никто ничего не сделает, не подкопаются ни дома, ни в школе.

Харитон, хоть и неохотно, все-таки стал собираться в школу. Слишком большим авторитетом для него была Яриська. Просто невозможно идти против воли этой девчонки!

И еще одна причина заставляла пойти на урок. Он знал, что за прогулы придется отвечать. Его за это как следует накажут, будут при всех ругать. Как ни странно, это его не пугало. Наоборот, он жаждал скрестить шпаги с учителями, с самим директором. Пусть узнает Яриська, что он не трус, не тюфяк, а человек, который умеет постоять за себя.

Харитон достал из угла залежавшийся там портфель, сложил нужные книжки и тетради и отправился в школу. Правда, не сразу пошел, а сделал круг — побывал на берегу Десны, убедился, что лед прошел, полюбовался, как стремительно несет река желтую вспененную воду и все больше выходит из берегов. Значит, мама будет торопиться, подумал Харитон, чтобы паводок не отрезал ее от своего села.

Не спеша хорошо утоптанной тропкой побрел к школе. И с удовольствием отметил, что все встречавшиеся с ним как-то особенно приветливо, подчеркнуто-вежливо отвечают на его «здравствуйте», даже останавливаются и внимательно смотрят: Харитон это или не Харитон? Расспрашивают про маму: так и не вернулась? Скажи ты, какая беда, заперла себе лавку, уехала и до сих пор нет! Задает хлопот эта Десна каждую весну, не одно, так другое…

Школьники встретили Харитона сдержанно: не бросились к нему навстречу шумной гурьбой, не спрашивали, почему прогулял, не подсмеивались. Харитон забеспокоился: не пустил ли этот Митько среди них слушок насчет жениха с невестой? Митька́ не было видно, а Яриська стояла в толпе девчонок, смотрела на него ясными глазами. Что значит свой, близкий человек!

Харитон опасался, что на него накинутся учителя, подготовился огрызаться, но учителей пока не было видно. Из-за угла показался директор, поздоровался с учениками, глянул как-то странно на Харитона и ушел.

Харитон бодрился, скрывая свою неловкость и вину.

— Живы? — подмигнул он вместо обычного приветствия ребятам. — Чего вылупились? — бросил девчонкам.

На него смотрели молча. Трудно было понять, что светилось в десятках глаз: сочувствие, любопытство? Ему даже стало немного не по себе: наверно, весь класс, вся школа возьмутся его прорабатывать.

Не успел ничего сказать, и ему никто ни слова. Зазвенел звонок. В Бузиновской школе он еще не электрический. Уже несколько лет прошло, как село электрифицировали, а техничка все ручным звенит.

Когда звенит звонок, уже не до разговоров. Школьники толпятся в коридоре, расходятся по классам, кричат, а для чего — никто не скажет и не знает.

В этой сутолоке к Харитону пробилась Яриська.

Заглянул ей в глаза и весь расцвел. Чтобы Яриську увидеть, разве ради одного этого не стоило идти в школу!

— Ну, молодец, что не опоздал! — похвалила она.

Не успели усесться за парты, книги разложить, как в класс вошла учительница. Первый урок — математика, поэтому это была Мария Петровна, та самая, которая обещала как следует «погонять» Харитона. Но он ее ничуть не испугался. Вчера с Яриськой выполнили все задания, он помнил задачи, как таблицу умножения, наизусть. Ему даже хотелось, чтобы учительница первым спросила его: тогда он всем покажет, а в первую очередь Яриське, что Харитон — не такой уж слабак.

Настороженно, исподлобья смотрел он на Марию Петровну, а она была будто сама не своя, то и дело вытирала нос платочком, видно, в ледоход простудилась. Учительница она молодая, всего пятый или шестой год работала, но характером отличалась твердым, была требовательна, никому не давала потачки, даже Харитону, несмотря на то что дружила с его мамой. Харитон уважал и любил учительницу за то, что она никогда по всякой мелочи матери не жаловалась, а если и поднимала в их семье бучу, то уж не зря.