Ковчег Времени, или Большой побег Рафала из Когда-то в Сейчас через Тогда — и обратно - Марцин Щигельский

Она качает головой, сует руку в корзину и вынимает из-под салфетки большую желтую грушу.

— На.

— Спасибо, — отвечаю я и смотрю на грушу.

Она огромная и наверняка очень сладкая. На огородах в зоопарке нет фруктовых деревьев — точнее, есть несколько, но они еще маленькие.

— Я не голоден, — говорю я, хотя ужасно хочу съесть эту грушу. — Вы только скажите, как дойти до Квартала.

— Бери, не говори глупостей. — Она втискивает грушу мне в руку. — Сейчас улицы очень опасны для таких, как ты. Всюду патрули. Вылавливают беглецов.

— Я справлюсь. Мне надо знать, что с Дедушкой.

Женщина тихо вздыхает, снова качает головой. Груша гладкая, холодная и тяжелая. Не буду есть, отнесу Дедушке. Он обрадуется, я знаю.

— На какой улице он живет?

— На Сенной. То есть это мы раньше жили на Сенной. А теперь на Хлодной.

— Сенная теперь на «арийской стороне», там будут жить поляки, — медленно говорит она. — Пока что дома стоят пустые. По улице ходит много немцев, но там легко спрятаться. Можешь попробовать зайти со стороны Сенной, если тебе так уж надо. Но это самоубийство.

— А как дойти до Сенной?

Женщина начинает объяснять. Я слушаю так внимательно, что даже голова начинает болеть, но запоминаю все до последнего слова.

— Дойдешь? — спрашивает она.

Я киваю и быстро повторяю про себя все детали.

— Не дойдешь, — машет рукой женщина в косынке. — Но делай как знаешь. Деньги у тебя есть?

— Есть. — Я быстро лезу в карман и вынимаю банкноту. — Вот, пожалуйста.

Она в ужасе отшатывается:

— Господи, да я не о том! Ты что, с ума сошел? Я хотела тебе дать несколько злотых. У меня самой не так много, но…

— У меня есть, Дедушка дал, — говорю я. — Спасибо.

Она пристально смотрит на меня, потом пожимает плечами:

— Я пойду. А ты подожди немного, не выходи вместе со мной. Посчитай хотя бы до двадцати. Понял?

Я киваю. Женщина поправляет косынку, затягивает узелок под подбородком, а потом неловким жестом похлопывает меня по плечу.

— А сколько тебе, собственно говоря, лет? — спрашивает она.

— Уже почти восемь.

— Восемь лет… — тихо повторяет она. — Ну ничего. Желаю тебе счастья. И помни: прежде чем выходить, подожди немного. Ну, прощай.

— До свидания, — отвечаю я.

Женщина отворачивается и быстро идет вперед. Выходит на залитый солнцем тротуар и исчезает. Я кладу грушу в карман куртки и считаю про себя. Дохожу до двадцати и отправляюсь в путь.

Теперь я боюсь уже чуть меньше. Вспоминаю свою старую игру в Путешественника, которую я придумал во время предыдущего похода через Варшаву. Какой же я тогда был маленький. Иду вприпрыжку, руки в карманах. Даже тихонько насвистываю, хотя выходит не очень. Но на всякий случай не смотрю людям в глаза — смотрю под ноги. Прохожу Театральную площадь, где крутится много морлоков. Дохожу до Саксонского сада, иду в тени деревьев. Улица узкая. Когда вижу впереди патруль, прячусь в арке и жду, пока они пройдут. К тому времени я добираюсь до площади Желязной Брамы, уже за полдень. Отсюда видны стены Квартала, и в животе снова что-то сжимается. Хочется пить, но к продавцам подходить боюсь. Возле какого-то дома я обнаруживаю колонку, набираю в пригоршни воды. Она ледяная и сладкая. Очень вкусная.

А теперь куда? Если пойти прямо, то я дойду до Мировских торговых рядов. Дальше — Хлодная, но что толку? Поворачиваю налево и иду по улице, параллельной Маршалковской. Судя по тому, что говорила женщина в косынке, это должна быть Зельная, но проверить я не могу, все надписи на домах — на немецком.

— Значит, доходите до Злотой, — говорит какой-то парень толстой, потной тетке с двумя баулами в руках. — И первая поперечная улица будет Сосновая…

Сосновая! Это же возле нашего старого дома! Вот так повезло! Но какая из них Злотая? Первая улица с правой стороны перегорожена стеной. Следующая тоже. Третья! Наверно, она. Между Злотой и Сенной было несколько дворов, через которые, кажется, можно пролезть. Через них дети контрабандой протаскивали еду в Квартал. Только как найти эти дворы? Женщина в косынке сказала, что на Сенной будут жить поляки. Я думал, что здесь уже не будет стены, но нет, все еще стоит.

Бегу по улице, перекресток, снова стена, но… я узнал это место! Сосновая! А там, в просвете, виднеются дома на Сенной. А вот и кафе «Гиршфельд»! На улице много людей, я протискиваюсь между ними, придерживая хлеб под рубашкой. Может, эта арка ведет в правильный двор? Забегаю внутрь. Нет, перегорожено стеной. И не видно никакой дырки. Надо проверить следующий. Опять стена…

Перебегаю через двор, на балконе женщина выбивает ковер. Еще одна арка, еще один дворик. И опять стена, но чуть пониже. Сбоку — полукруглое парадное, козырек над крыльцом, возле него водосточная труба. Это мне проще простого, в зоопарке я научился лазить — наше убежище под крышей жирафьего павильона было гораздо выше. Внимательно осматриваюсь по сторонам, никого не видно, но ведь кто-нибудь может наблюдать из окна, спрятавшись за занавеской. Я выжидаю несколько секунд. Все тихо. Ну, была не была! Подбегаю к водосточной трубе и лезу по ней, упираясь ногами в металлические крюки, которыми она крепится к стене. Быстро добираюсь до козырька над входом в дом. Три шага — и вот верхушка стены уже прямо передо мной. Большую часть стены покрывает засохшая глина, в нее врыты острые куски битого стекла. Но возле самого козырька осколков нет — наверно, кто-то здесь перелезал и расчистил место. Придерживаясь за стену дома, я осторожно делаю большой шаг и встаю на стену. Что там с другой стороны? Приседаю и вытягиваю шею. На полметра ниже, над окном, есть навес. Быстро спускаюсь на него и съеживаюсь — теперь с другой стороны меня уже не увидят. Но что дальше? Спрыгнуть нельзя, потому что здесь очень высоко, я боюсь. Вцепляюсь пальцами в шершавые кирпичи, внимательно осматриваю стену. А, вот! Под навесом есть выемка в стене, откуда вынули кирпич. Потом — карниз, а оттуда уже можно спрыгнуть. Получилось!

Я стою во дворе Квартала! Прислоняюсь к стене, перевожу дыхание. Ветер гоняет туда-сюда клубы белого пуха. Наверно, у кого-то разорвалась подушка. Крадусь через двор, выглядываю из арки на улицу. Вон наш дом! И наш балкон, отсюда его хорошо видно. Посреди улицы стоят заграждения — витки колючей проволоки на сбитых крестом кольях. Никого не видно. Издали слышатся гул,