Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

— Кто же за ним присматривает? — спросил председатель сельсовета председателя колхоза, кивнув вслед Харитону.

— Лесничиха взяла шефство, — отвечал тот.

Харитон не слышал этого разговора. Он вообще ничего не слышал и не видел, кроме узенькой щели в толпе людей, расступавшихся перед ним, освобождая путь к трактору, на котором сидел взволнованный тракторист, уже немолодой дядька Иван, ближайший сосед Колумбасов. Ласковыми глазами смотрел он на Харитона, позабыв, что всего лишь прошлым летом этот самый хлопец хозяйничал у него на усадьбе, там, где дозревали на солнце полосатые арбузы. Дядьке не так было жаль арбузов, как того, что этот пакостный мальчишка не дал им дозреть. Так и не узнал механизатор, выспевают в Бузинном арбузы южного сорта или нет.

Харитон хорошо помнил инцидент с дядькиными арбузами и, хотя осуществлял «арбузную операцию» не по собственной инициативе, а выполнял волю своих товарищей, охочих до арбузов, все же чувствовал себя перед дядькой Иваном неловко, смотрел не на него, а на трактор и под ноги, опасаясь, что не словом привета, а ехидным вопросом встретит его тракторист. Сердце стучало тревожно, однако Харитон понял, что сейчас не тот момент, когда вспоминают и высказывают давнишние обиды, к тому же и арбузы-то оказались совершенно зелеными и непригодными к употреблению.

Харитон смело подошел к трактору, стал ногой на выступ, дядька Иван заботливо подал ему руку, пропустил к себе в кабину. Харитон устроился так, чтобы удобно было и самому и золотой сноп был виден всем. Не сразу сообразил, почему его потряхивает и млеют ноги, и, только когда трактор тронулся с места, понял, что это от работы двигателя.

Трактор медленно шел широкой улицей Бузинного. Тракторист Иван внимательно следил за дорогой, Харитон держал сноп, стараясь поднять его как можно выше, а шумная детвора — Харитоновы школьные приятели — бежала рядом, боясь попасть под огромные колеса.

Лишь Антонину не интересовало то, что происходило на колхозной площади. Хватает своих забот! К тому, что должна была делать в лесной сторожке, прибавилась работа и в Харитоновом доме. Уже и в своей семье она была редкой гостьей. Евмен и скот убирал, и в хате порядок успевал навести, а жена хозяйничала на чужом дворе. Даже посторонние люди заметили это, хвалили Антонину Горопаху, говорили, что редко теперь кто-нибудь проявляет такую заботу о ближнем. И никому в голову не пришло, что тетка Тонька неспроста все перемывала и выбеливала в чужой хате, наводя порядок и в амбаре и в хлеву, копалась в огороде…

Она все же умудрилась открыть таинственную шкатулку. Ключа не нашла, поэтому пришлось всунуть лезвие ножа между створок. С силой нажала, замок щелкнул, и шкатулка открылась. Даже сердце зашлось у женщины — надеялась увидеть золото, драгоценности и прежде всего часики, которые моряк подарил когда-то Галине. Эти часики, ей, Тоньке, всю жизнь не давали покоя.

Часиков в шкатулке не оказалось, так же как бриллиантов и каких бы то ни было золотых украшений. Там лежали разные вещицы, известные Тоньке со школьных времен, что дарили на праздники покойная Екатерина Федоровна или Андрей Иванович. Очень красивое красного, будто спелая смородина, цвета ожерелье с крупными посредине, уменьшающимися к краям бусинами, Екатерина Федоровна подарила это ожерелье дочке в день ее совершеннолетия. Она и сама получила его когда-то в подарок от матери. Галина тогда нарадоваться ему не могла, Тонька просто умирала от зависти, а сейчас равнодушно перекинула с ладони на ладонь — грош цена этому старомодному украшению…

Еще что-то позвякивало в шкатулке, какие-то брошки, дешевые перстеньки, браслет из причудливых ракушек — подарок мужа-моряка, несколько юбилейных монет. Не ахти какие сокровища оказались у Галины Колумбас…

Пересмотрев все это, Антонина только вздохнула.

Но снова вспомнила о самой большой Галинкиной драгоценности, которую не раз видела, — о часиках, и даже по лбу себя хлопнула. Тетеря! Так она и поверила, что все сокровища покойницы хранятся в этой несчастной шкатулке. Где-нибудь в потайном месте спрятаны драгоценные вещи и вместе с ними, конечно, чудесные золотые часики. О том, что именно эти часики отсчитали последние минуты жизни подруги, Антонина Горопаха мысли не допускала. С трепетной дрожью, с усиленной тщательностью принялась она заново обследовать все укромные уголки.

Антонина взялась подбеливать печь и трубу, а затем освежила всю хату — ведь наступали первомайские праздники. Было бы неудобно, если б хата ее подруги осталась не побелена. Трудилась она в поте лица. Не раз впрягала Евмена: он помогал выносить из хаты мебель. Тонька все мыла и перетирала, а сама присматривалась к каждой щелке, выстукивала и выскребывала ножом каждую полочку, каждую ножку от стола. Ведь и в кино видела, и по радио не раз слышала, как умелые люди ухитряются прятать свои драгоценности.

В мебели, во всех печурках, в стенах не обнаружилось подходящего места, где бы можно было спрятать сокровища. Тогда принялась она за пол. Вымыла его, проверила каждую доску и, заметив при этом, что одна из них шатается, заперлась в хате, взяла топор и давай ковырять. Доска поддалась легко; больше того, даже переломилась — сгнила или, может, грибок поселился уже в Колумбасовой хате. Тонька осмотрела все углы — никаких признаков того, что в подполе что-нибудь спрятано, не было.

Еще никогда не бывало такого порядка в хлеву — уже давно в нем не хрюкали свиньи, не мычали коровы и телята. Только и живности у кооператорши — с десяток кур да ленивый кот, прозванный Харитоном на морской лад Боем, который все отсыпался на чердаке возле теплого дымохода! Поиски не давали результатов, а тетка Тонька все не успокаивалась. Наведя порядок в хате и пристройках, она принялась за огород. На собственном огороде паровала земля, ждала посева, а Горопашиха, не разгибаясь, трудилась на чужом. Копала глубоко, особенно старательно окапывала деревья и с замиранием сердца ждала: вот-вот заступ скребнет о что-то твердое, металлическое, на свет появится то заветное, что не давало ей спать по ночам…

Хмурая и глубоко обиженная, тетка Тонька вернулась домой. Мало того, что ничего не нашла, так еще и надрывалась на чужом, будто ненормальная… Хоть и прикидывалась убитой горем из-за гибели подруги, но даже Харитон заметил, что в глубине теткиных глаз поселилось что-то чужое, даже враждебное.

XI

Колумбасова хата стояла прихорошившаяся, вымытая, вычищенная, ждала гостей. Гости не шли. Даже Харитон и тот не бывал дома, разве что забежит на минутку. Словно нитка за иголкой, тянулся он за Яриськой в лесную сторожку. Только ночевать возвращался домой.

За