Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

— Открытие, достойное Архимеда и Ньютона, вместе взятых! — воскликнул на другом конце провода дед Макар, и Ляна рассмеялась весело и звонко.

Дальше зашла речь на уже знакомую тему о школе и о предстоящем первом самостоятельном путешествии.

— Понимаете, дедушка, бояться я не боюсь, хотя лечу впервые. Но когда подумаю, что одна-одинешенька и ни единой знакомой души рядом — не то чтобы страшно, а как-то чудно становится. Но все равно ничего не изменю, потому что в дороге знаете о чем думать буду?.. Вот и не угадали! Мороженое здесь ни при чем. Стану думать о вас, дедушка, о том, что как раз в это время вы будете беспокоиться о внучке. Мне будет смешно, что вы так волнуетесь, и поэтому совсем не страшно!

Дедушка пытался ей что-то сказать, но Ляна не давала ему даже рта раскрыть, заявив, что они непременно должны встретиться лично, так как ей необходимо посоветоваться, какой подарок отвезти дедушке в село. Надо, чтобы он остался доволен, но и не подумал, будто Ляна к нему слишком подлизывается и зарабатывает дешевый авторитет. Поспорив немного, кто к кому должен прийти, Ляна доказала, что дедушка — к ней: ведь внучка укладывает вещи в дорогу; дедушка же сослался на то, что заслуженному рационализатору негоже ходить с визитом к рационализаторам, которые еще неизвестно, получат ли патент на свои изобретения; кроме того, он сомневался, не придется ли упаковывать заново все собранное Ляной. Дед победил в этом споре. Подумав, Ляна отодвинула в сторону чемодан, предоставила маме Клаве право складывать вещи в дорогу и, подпрыгивая и напевая что-то веселое, отправилась на свидание с дедом Макаром.

Следующим утром машина везла Ляну в Донецкий аэропорт, на самолет, вылетавший в семь часов на Киев.

II

Харитон впервые задумался над таким важным и серьезным вопросом. Именно сегодня до его сознания дошло, что он уже не ребенок, а поэтому должен жить иначе, думать не только о сегодняшнем, но и о завтрашнем дне.

Действительно, до сих пор жил Харитон одним днем. Бывало, что и заглядывал в завтра или послезавтра, но только когда дело касалось уроков, не больше. Некогда было размышлять о серьезном за повседневными ученическими делами и ребячьими развлечениями. Теперь, когда он успешно окончил седьмой класс и перешел в восьмой, оказалось, что нужно думать и о будущем.

На собрании восьмиклассников директор школы Иван Панасович сказал так: «Вы уже не дети, а почти взрослые люди. Не о развлечениях должны думать, о дальнейшем жизненном пути». Говорил и о том, что они, юноши и девушки, обязаны включиться в трудовую жизнь колхоза и своей семьи. Восьмиклассникам было приятно это слушать, особенно то, что они уже юноши и девушки.

Харитон сидел на задней парте, пригибаясь, насколько позволяла парта, и украдкой следил за директором. Иван Панасович, один из бывших учеников Андрея Ивановича, еще молод. Дедушка гордился своим воспитанником. Умным и рассудительным показался Харитону директор школы. Этот знает, чего требовать от каждого ученика. В Бузинном не было слышно, чтобы на лето школьникам давалось какое-нибудь задание. Там все проще. Окончились занятия — будь здоров, прощай, школа! Пусть зарастет бурьяном весь двор, пусть запылятся все окна, отдыхай, школа, до самой осени! Ученики разбегались по домам, а учителя разъезжались кто куда.

Иван Панасович не хотел, чтобы ребята летом забывали школу, приглашал заходить просто так или за советом: кто-то из учителей всегда в ней дежурил. Предлагал подумать о выборе будущей профессии. Ведь каждому придется браться за дело, так не стоит ли присмотреться, как работают взрослые, попробовать свои силы? Глядишь, и полюбится какое-то ремесло на всю жизнь — трактор или кузница, ферма или поле — где кукуруза или лен, в саду, на пасеке…

Иван Панасович ни от кого не требовал немедленного ответа на поставленные вопросы. Не навязывал ничего. Не учитель ищет ученику дело — сам ученик должен его себе выбрать. Директор советовал к родным обратиться, с ними потолковать, приглядеться, чем они занимаются, помочь им. Главное не гнушаться дела — ни поля, ни луга, ни фермы, ни колхозной мастерской.

Расходились с собрания встревоженные, но и сосредоточенные, задумавшиеся. Вчерашние семиклассники становились совсем иными людьми. Еще не знали, чем займутся, как будут работать, но уже понимали — они должны приносить пользу, беззаботное детство миновало.

Стояла жара, и Андрей Иванович расположился в холодке за домом. По весне они с Харитоном вкопали под раскидистой грушей столбики, прибили сверху доски, и получился удобный для работы и чаевничанья столик с двумя скамейками по сторонам. Со всех сторон его окружали цветы и кусты смородины. Дедушка любил сидеть здесь часами, да и Харитон частенько занимался за этим столом.

Здесь и застал он деда, вернувшись со школьного собрания. Тот сидел и читал по-английски книгу, которая, хоть и очень интересовала Харитона, пока была ему недоступна.

Харитон сел на скамейку, положил локти на стол, задумался.

Дедушка сразу заметил перемену в настроении внука, а может, и знал, что после сегодняшнего дня такой перелом должен был наступить. Ждал Харитон: спросит дедушка, о чем он думает, или нет? Дед не спрашивал. Будто не замечал, что внук чем-то озабочен. Говорил о погоде, о том, что нынешнее лето будет жарче прошлогоднего и кто знает, как это отразится на урожае. Хлеб нужен, да еще как нужен! Для людей, чтобы жили в достатке. Для скота и птицы, чтоб было к хлебу все необходимое. И Харитону было приятно, что и в школе и дома с ним говорили, как со взрослым, как с человеком, тоже заинтересованным, чтобы настало благоприятное для урожая лето.

И он гордился сам собой — ведь впервые с таким вниманием слушает он о таких вещах, какие прежде ему были неинтересны и недоступны.

Дедушка смотрел куда-то вдаль, где под голубой дымкой летнего неба тихо плескалась Десна, успокоившаяся в песчаных берегах, окаймленная лугами, раскидистыми вербами и осокорями, убаюканная горячим солнцем.

— Книгу вот читаю, английский ученый написал. Беспокоится человек, как будут жить люди в начале двадцать первого века. Хватит ли им хлеба, мяса, молока, воздуха, не оскудеет ли к тому времени планета, будет ли достаточно воды, топлива, прохлады под кронами деревьев да и останутся ли вообще зеленые деревья над полноводными реками…

Харитон чуть было не рассмеялся. Есть же такие чудаки на свете, а еще учеными называются! Счастье наше, что они живут за границей.