Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

Незаметно речь перешла на вопросы, которые так волновали Харитона.

Для Ляны этих проблем, оказывается, не существовало.

— Кем быть? Инженером буду, дедушка. Ведь в нашей семье все инженеры.

Андрей Иванович напомнил, что не только инженеры есть в Лянином роду, но и учителя, рыбаки…

— Ой, нет, только не учительницей! — категорически запротестовала Ляна. — Это такая каторжная работа!

Дедушка на какой-то момент даже потерял дар речи. Ждал разъяснения этого категорического вывода, но Ляна, видимо, и не думала объясняться.

— Почему такое презрение к труду педагогов?

Ляна безапелляционно заявила:

— Разве сейчас ученики? Теперешние дети невыносимы, сейчас учителю трудно работать. Я ведь вижу; попробуй руководить классом, когда в нем сидят такие эгоисты, как наш Лев Заяц! Молчун, поглядеть со стороны — ангел, а что вытворяет!

Помолчав, она продолжала:

— Думаете, мой братец, этот тихоня Харик, такой безвредный, каким прикидывается? Уверена, что и от него плачут учительницы. Что, разве неправда?

Андрей Иванович усмехнулся, дружески подмигнул Харитону, стал на его защиту:

— Харитон у нас человек сознательный.

Ляна весело засмеялась.

Она успевала повсюду. И в доме раздавался ее голосок, сыпались, как из рога изобилия, остроты да шутки; в саду она летала мотыльком, предусмотрительно обходя пасеку. Хотя и понимала значение пчеловодства, но ближе знакомиться с полезными насекомыми не решалась. Зато в зоопарк бегала, когда надо и не надо, добегалась до того, что забыла затворить калитку, выскочила, словно легкий ветерок, за ворота, а за нею следом и Земфира.

Харитон обомлел. В его обязанности входило стеречь лосенка, а он не устерег! Бросился загонять, но Земфира оказалась не такой уж простушкой — взбрыкнула задними ногами да и понеслась вприпрыжку к берегу речушки Гастюши, которая теперь уж не была такой широкой и глубокой, как весной, в половодье, на какой-то миг остановилась перед водной преградой, удивленно взглянула на круглые широкие листья белых и желтых лилий, прислушиваясь к веселому визгу Ляны и тревожным призывам Харитона, а затем вошла в воду, погрузилась по шею, потянулась губами к зеленым листьям и направилась к противоположному берегу, туда, где никла лоза, где ивы склоняли над рекой свои ветви.

Накупавшись вдосталь, Земфира, не обращая внимания на ласковый голос Харитона, выбралась из воды, отряхнулась, нырнула в чащу, а затем и вовсе скрылась из виду.

Ляна от удовольствия прыгала и визжала, а Харитон чуть не плакал, сердился, но не решался упрекать девочку — она ведь гостья, притом желанная, ей все позволено. И пусть она всезнайка, но что с нее возьмешь: не знает, как вести себя в селе. Живет в городе, думает, что и здесь все ее будут слушаться, исполнять ее прихоти, как там. Ей смех и шутки, а зоопарк лишился самого ценного экспоната — Земфиры. Ну какой это зоопарк без лосенка?

Ох, эта Ляна, ох, эта дедова внучка! Словно комета, нежданно ворвалась в боровское спокойствие, взбаламутила его, внесла сумятицу в Харитоновы будни, посеяла в сердце тревогу и недовольство собой…

IV

На берегу Гастюши, возле верб и кустов, поднялась настоящая кутерьма, шум, крик — все звали ушастую беглянку. Собрались юннаты, сам руководитель кружка прибежал, даже учитель естествознания появился, вздохнул недовольно, ничего не сказал, ушел к дому Андрея Ивановича, сел за столик под грушей, начал спокойную и рассудительную беседу со старшим коллегой, будто его совершенно не обеспокоило происшествие.

— Лось! Лось! Лось! — звали одни.

— Машка! Машка! — кричали во все горло другие. Только Ляна время от времени взывала голосисто:

— Зе-е-емфи-и-ира-а!

Земфира будто сквозь землю провалилась, забралась в кусты. А за Гастюшей каждое лето разрасталась такая зеленая чаща — не то что разыскать, а и пролезть без топора невозможно. Вся надежда была на то, что совесть проснется у одомашненной дикарки. Но, похоже, лоси не очень-то приручаются. Земфира ничем не обнаруживала своего присутствия. Она, быть может, за это время успела добежать до самой Десны. Ведь на ноге у нее не осталось даже следов от ржавого капкана.

Юннаты косо посматривали на Ляну. Из-за нее такая потеря в зоопарке! Это она упустила самый драгоценный экспонат, без которого вряд ли сохранится авторитет зоопарка Боровской школы, приобретенный благодаря появлению в нем лосенка и настоящих волчат… В последнее время просто отбоя не стало от посетителей из ближних и дальних школ. Шли пешком, ехали на автомашинах ученики и дошколята, даже взрослые заходили — и все дивились и восторгались тем, что здесь видели, говорили, что скоро в Боровом зоопарк будет словно в Киеве. Все это вдохновляло боровских юннатов на новшество, которое вот-вот должно было осуществиться. А теперь кто знает, стоит ли этим заниматься. Дело в том, что руководитель кружка юннатов, поддержанный учителем естествознания, решил не только записывать ежедневно наблюдения, но и завести книгу отзывов и пожеланий посетителей. Книга была уже готова, на следующей неделе собирались выдавать ее посетителям, и вот пожалуйста, лучший экспонат исчез бесследно где-то за Гастюшей.

И во всем виновата Ляна. Приезжают тут разные девчонки, не знакомые с природой! Думают, что лоси — все равно что обыкновенные телята, открывают перед ними ворота! Того и гляди, дверцу в волчьей конуре, чего доброго, распахнут, и поутру не застанешь в зоопарке ни одного зверя, всех выпустят… Глядели на Белоснежку с укором и осуждением, сердились, но молчали. Каждый мало-мальски догадливый легко мог бы сделать вывод, а Ляне хоть бы что. Как будто это не она выпустила лосенка. Еще и Земфирой назвала, будто на смех. А почему Земфирой? Попробуй разгадай этих девчонок. Думает, если она внучка Андрея Ивановича, то ей позволено чинить всякие пакости, вредить школьному зоопарку…

На Харитона тоже посматривали косо. Наплевать на то, что он громче всех кричал: «Лось! Лось! Лось!» Вот тебе и «лось-лось», надо было смотреть, не хлопать ушами, не слушать сказочки про Земфир и Зарем с бахчисарайскими фонтанами, а теперь — «лось-лось»!.. Жди, вернется она в хлев, когда кругом такая красота и свобода…

Подавленны, недовольны были юные натуралисты. А Ляна своим появлением еще больше портила им настроение. Она, будто ничего не случилось, шмыгала среди боровчан с независимым и даже веселым видом, мурлыкала песенку, советовала: «Кричите громче», и совет этот звучал издевкой.

Солнце село за горизонт, розовые облака стали серо-зеленоватыми, ночь не спешила вступать в свои права, будто и она ждала появления непокорной Земфиры. Летом темень наступает постепенно, вечера ясные, тихие — красивые вечера. Уже и звезды густо высыпали в голубовато-зеленом небе, и сумерки спустились на