Шаг с крыши - Радий Петрович Погодин

— Все, — прошептал Витька. И вдруг бросился на вождя в комариной отваге: — Фашист ты паршивый! — и укусил его за ногу.

— Гы убил своего лучшего воина. Гы действительно не имеет мозгов, — сказал кто-то насмешливо.

В проходе стоял вождь хупов Крам. Из-за его спины выглядывал Тых. Крам огромный, как Гы. Клыками увешанный. Крам не в львиной, а в тигровой шкуре.

Он подошел к Витьке, уважительно поклонился.

— У хупов отличные мягкие шкуры. У хупов есть зубы волка, медведя и леопарда. Я сделает из этих зубов ожерелье. Я будет помогать вождю. Я станет получать лучшую долю охоты. — Он взял из рук Тыха шелковистую красную шкуру, накинул на Витьку и сцепил ее лапами, чтобы она не спадала. — Я будет кушать самое нежное мясо. Спать на ароматных травах.

Гы опомнился, взревел.

— Хапы получат огонь!

Вождь хупов Крам ловко отбил его дубину своей и опять улыбнулся Витьке.

— Надеюсь, Я видит, кто его друг?

— Крам говорит, как лиса. Все лисы трусы — все хупы трусы.

Палицы двух вождей скрестились с чудовищным треском.

— Пусть Глум приведет хапов!

— Пускай Тых приведет хупов!

Тых и Глум со всех ног бросились исполнять приказания вождей.

Вожди дрались. Их дубины сталкивались, как бревна, попавшие в водопад. Витька на них засмотрелся. На какое-то мгновение ему казалось, что он сидит в зале кинематографа, что рев и грохот низвергаются на него с экрана.

— Давай, давай! — закричал он. — Тресни его по кумполу!

И никто не видал, что Анука уже давно ползает на четвереньках в дальнем углу пещеры. Она поднимала камни и каменные осколки, и куски сталактитов.

— Анука видела, Я бросил камни сюда. Анука не знает, какие… — Среди осколков она нашла наконечник. — Может быть, про этот камень говорил Тур. Наконечник его копья. — Анука понюхала кремень, даже лизнула. — Холодный. — Попробовала откусить и, видимо, причинив себе боль, с силой ударила кремнем по лежащему у ее колен камню. Брызнули искры. Анука ойкнула. Потом опасливо подняла камень. — Тоже холодный… Почему из него вышли искры? — Она еще раз ударила по нему кремнем и закричала: — Анука нашла камни, которые выбросил Я! Люди научатся добыть огонь. Люди станут есть мясо с огня.

Дерущиеся остановились. Анука подняла камни, ударила ими друг о друга. Искры стрельнули ей в черные волосы.

— Люди научатся обжигать горшки!

И тотчас оба вождя бросились к девочке. Они опрокинули ее навзничь, навалились. Сквозь рычание послышался ее придушенный крик.

Витька бил вождей по плечам и по спинам, колотил их ногами, за волосы тянул, кусал и бодался. От вождей валил пар. Пахло серой, словно от паровозов. Витька кричал:

— Что вы делаете? Таких камней сколько угодно! Отпустите ее. Я найду вам другие камни. Остановитесь же, дураки-и!

Из груды шкур и горячих железных мускулов еще раз послышался затухающий крик Ануки.

Вожди отскочили друг от друга. В руке у каждого было по камню.

Анука лежала недвижная и прекрасная.

У Витьки засосало под ложечкой.

— Что вы наделали? Звери! Она же хотела, как лучше. Она ведь хотела для всех…

У входа в пещеру послышались голоса. Гы засмеялся, пошлепал себя по надутому великанскому животу.

— Хапы пришли.

Голоса стали громче.

— Хупы пришли. — Крам засмеялся тоже, ударил кулаком в свою великанскую жирноватую грудь.

— Хапы будут владеть саванной!

— Хупы будут владеть саванной!

Вожди больше не обращали внимания на Витьку, словно его и не существовало вовсе. И Витька снова почувствовал себя муравьем на асфальте.

Спеша и толкаясь, вожди побежали из пещеры наружу. Голоса возле пещеры как бы распались на два отдельных свирепых крика, это сошлись врукопашную две враждебных орды.

«Их бы из пожарного брандспойта», — подумал Витька. Он осторожно подошел к Ануке. Он еще на что-то надеялся и бормотал:

— Ну, Анука же. Ну, вставай. Чего ты умерла-то…

Он взял ее руки. Руки были теплыми, но Витька знал, что Ануки уже нет. Что все это нелепый кошмар, что он сейчас проснется и тогда исчезнет, уйдет из сердца ощущение вины. Витька укусил себя за руку.

— А-а-а-а-а-а-а-а! — протяжный крик раздвинул своды пещеры. Каменные сосульки подхватили его на высокой ноте.

Витька вскочил. Хромая, вбежал молодой парень — Глум. За ним с топором гнался Тых. Увидев распростертую на земле Ануку, Глум словно споткнулся. Остановился незащищенный. Встал на колени.

— Глум, берегись! — крикнул Витька. Но Глум не слышал его. Он гладил Анукины волосы. Он пытался чутким звериным ухом уловить ее дыхание.

Витькин крик услышал Тых — отшвырнул топор.

— Для воина радость убить врага… Но что-то случилось у Тыха в груди. Тых убивать не хочет…

Глум медленно поднялся с колен.

— Анука умерла, — сказал он с тоскливым недоумением. — Кому же Глум станет приносить ягоды и цветы саванны? — Его глаза остановились на Витьке. Витька весь сжался.

— Я убил Ануку, — сказал Глум.

— Ты что? — Витька попятился. — Зачем мне? Ее ваши убили, эти… гориллы.

— Я хочет взять Ануку с собой к верхним людям, — сказал Тых.

— А-а-а-а-ааа! — закричал Глум голосом одинокого дерева. — Глум без Ануки не может! Глум убьет Я. — Он схватил топор, лежащий возле Тыха. Замахнулся. И Витька понял, что это конец.

— Каугли маугли турка ла му…

Резко и сразу хлынула тьма. Она затопила пещеру. Она сверкала вихревыми огнями, и огни уносились куда-то вдаль. Глохли звуки. Только свист простой и естественный, словно ветер в печной трубе.

АНЕТТА

Огненные спирали охватывали Витьку со всех сторон. Когда они подходили близко, Витька втягивал голову в плечи и тем самым избегал опасных касаний.

Тьма поредела, стала зеленой и полупрозрачной. Тонкий свистящий луч рассек ее, и обнаружилась ясная сердцевина дня, с запахом пыли, травы и деревьев. С кудахтаньем кур, ржанием лошадей и острым клацанием боевой стали.

Витьку мягко тряхнуло. Накренило и выпрямило. По его позвоночнику прошла дрожь от толчка. Он увидел себя сидящим на широкой дубовой полке между кастрюль, котлов, а также медных начищенных сковородок.

Внизу дрались трое в широкополых шляпах с перьями, в ботфортах из бычьей кожи и в кружевах.

Сверкали шпаги, позванивали. Один в черном и один в зеленом наскакивали на одного в красном. А он смеялся.

— Ха-ха, — говорил, — ха-ха-ха! Англичанин и кардиналист — какой трогательный союз. Можно подумать, что герцог Ришелье не ведет сейчас войну с Англией. Право же, пустой желудок объединяет души лучше, чем Иисус Христос.

Те двое тоже что-то говорили и наскакивали, как петухи. А