Эпилепсия – оставаться в сознании. Истории о том, какой разной бывает болезнь - Мария Панова

Часто бывает так, что эпилепсия становится осложнением сосудистого заболевания. Инсульт нередко приводит к эпилепсии. Повышают риски этого осложнения обширное поражение мозга и геморрагический тип инсульта. И в этом случае пациент превращается для невролога в «задачку со звездочкой». Потому что противосудорожные препараты нужно встроить в и без того немаленький список лекарств, учитывая все их потенциальные взаимодействия.

Именно поэтому не стоит добавлять в этот список сосудистые и ноотропные лекарства с недоказанной эффективностью в надежде подпитать головной мозг или уменьшить частоту приступов эпилепсии. Лучшее, что вы можете сделать – это последовательно и неуклонно заниматься профилактикой «сосудистых катастроф». То есть призвать на помощь сбалансированное питание и физическую активность, о которых я говорила выше. А также контроль артериального давления, сахара и «плохих» липидов крови. И еще очень нужно постоянное наблюдение кардиолога, который поможет скорректировать нарушения сердечного ритма и другие проблемы, которые влияют на риски повторного инсульта.

Здоровый ребенок

Когда у девушки мало опыта, она видит мир в черно-белых красках. Всё ей понятно, всё знакомо: замуж надо выходить за хорошего человека, а за плохого не надо. Как отличить одного от другого? Но это же очевидно: плохой будет пьяница и бездельник, а хороший – заботливый и добрый. И всё сразу ясно!

С детьми тоже понятно: нужно сделать все правильно, и тогда родится здоровый и умный ребенок. Если по какой-то причине дитя получилось с отклонениями, его надо убрать из живота при помощи специалистов со скальпелем и сделать новенького, здорового. Вся жизнь казалась Мэгги простой и понятной, на каждый случай у нее заранее был план.

Так было лет до двадцати. Потом жизнь показала ей все свои многочисленные оттенки – и мужа, что казался хорошим, а оказался забулдыгой и гулякой, и положительный тест на беременность, когда у тебя уже двое мальчишек и ты никого не ждала, но пропустила всего одну таблетку… Были у нее и две замершие беременности. И новый муж тоже появился.

Мэгги с каждым годом становилась чуть мудрее и молчаливее. С каждым днем все больше понимала, как сложна жизнь и что она здесь не для того, чтобы судить, а затем, чтобы учиться. Получать новый опыт. Это была не ее мысль; ее как-то озвучил святой отец, с которым Мэгги была в хороших отношениях и нередко ходила посоветоваться. Она это запомнила.

И вот пятая беременность, и ей уже под сорок. Быстро выяснилось, что детей будет двое. Врачи качали головами, говорили, что те две замершие беременности были неспроста – есть склонность к тромботическим осложнениям. Тут самой бы выжить, а что с детьми – ну, это как получится. Отправили ее на консультацию к генетику после очередного УЗИ. Она не понимала и половины всей этой медицинской тарабарщины и просто доверилась врачам.

Генетик сообщил неутешительное: у одного плода, скорее всего, хромосомная аномалия. Второй вроде бы здоров. Но дети растут не дружно, один отстает. И это очень плохо.

Так бывает, что двойне в материнской утробе приходится делить питание между собой. Между системами кровообращения плодов иногда образуются сообщения, и кровь сбрасывается от одного ребенка к другому. Причем от этого плохо всем: одному недостает питания, он плохо растет и рискует погибнуть. Другой получает слишком много жидкости, что создает нагрузку на сердце, и тоже страдает. Это называется фето-фетальный трансфузионный синдром.

Мэгги с усмешкой вспомнила себя прежнюю, горячую и юную. Что она сказала бы тогда самой себе? Один ребенок явно болен и вряд ли проживет долго. Второй вроде бы здоров, но сильно рискует. Обоих она не ждала, не планировала. Попросить одного, того, что с хромосомной аномалией, на выход нельзя. Можно только ждать, ждать, и наблюдать, как будут развиваться события.

Ей сделали экстренное кесарево сечение на 33 неделе: отошли воды, дети будто сами заскучали и попросились на свет. Первый ее сын, Джейкоб, весил меньше полутора килограммов. У него были сложности с дыханием. Второй, Йозеф, тоже не выглядел крепышом, но врачи осторожно давали понять, что шансы выходить мальчишку есть.

Впрочем, радужные надежды быстро угасли. Джейкоба не стало в три с половиной месяца. Она просто обнаружила, что тот не дышит в своей кроватке через полтора часа после кормления. Он уютно лежал на боку со специальным валиком под спинкой и будто крепко спал.

Врачи говорили что-то про несовершенство дыхательного центра в младенческом мозге и про то, что срок жизни у этого малыша изначально был небольшой. Брат забирал у него в кровь в материнской утробе, и потому ребенок родился анемичным, уже в кислородном голодании. Плюс хромосомный дефект… Увы, его будущее было предрешено. Синдром внезапной детской смерти – Джейкоб ушел во сне, мирно и без боли, и ему сейчас хорошо, думала Мэгги.

Йозеф к четырем месяцам не держал голову. Не пытался переворачиваться. Поначалу вялый и апатичный, словно лягушонок, он превратился в вечно плачущего малыша, который не спал больше двадцати минут кряду. Потом врачи заметили, что у него растет тонус в ногах. Детский церебральный паралич, серьезное нарушение глотания, эпилепсия с частыми приступами, устойчивая к лечению – диагнозы посыпались как из дурного рога изобилия. И стало понятно, что этому мальчишке не повезло, возможно, еще больше, чем его маловесному брату, в котором было с самого начала слишком мало жизненного заряда.

Йозеф перенес несколько операций – ни одна из них не обещала излечения, но давала неустойчивую надежду на повышение качества жизни. Он никогда не пробовал картошку фри, которую обожали старшие мальчишки Мэгги. Йозеф получал жидкую еду через зонд, потому что не мог глотать самостоятельно. Врачи предлагали сделать гастростому, чтобы не было повреждения пищевода от зонда, но Мэгги отказалась. Ей почему-то казалось, что это равносильно тому, чтобы сдаться, чтобы признать – этот ее сын тоже не жилец, и отдать его в больницу, словно лягушку школьникам на опыты по биологии. Мэгги понимала, что ее чувства, наверное, не стоит озвучивать врачам, которые бьются над здоровьем ее мальчика. Но и поделать с собой ничего не могла.

Интеллект у Йозефа не был высоким. Однако мальчик многое понимал. Увлекался мотоциклами. Его отец хранил свой мот в гараже, не выезжая на нем с тех пор, как родились Джейкоб и Йозеф, но иногда привозил коляску с младшим сыном, чтобы тот поглазел на мотоцикл. Отец поддерживал машину на ходу, ухаживал за ней, словно за большой игрушкой. Как будто единственным ее назначением было радовать Йозефа.