Альманах гурманов - Александр Гримо де Ла Реньер

сограждан, в очередной раз доказал свою приверженность общественному благу, привезя из Парижа дюжину экземпляров «Альманаха Гурманов» – а такое название способно приохотить к чтению даже того, кто испытывает к этому занятию стойкое отвращение. Посему я проглотил эту книгу. Уверяют, что память наша слабеет без упражнения; не верьте, сударь! сошлюсь хоть на себя: моя собственная память бездействовала с тех пор, как я окончил школу (а тому уже сорок лет), однако все ваши мудрые предписания она сохранила слово в слово. Когда же я обзавелся столь ценными познаниями, то немедленно ощутил страстное желание повторить прогулку Гурмана, описанную в вашем «Путеводителе»,– прогулку, которую люди здравомыслящие бесспорно сочтут куда более увлекательной и куда менее затруднительной, чем путешествие вокруг света.

Для великой страсти препятствий не бывает! Затворив слух от дружеских молений, отринув попечения о членах моего семейства, я двинулся бы в путь без промедления, когда бы загородная пирушка, которую ежегодно устраивают в нашем городке на средопостной неделе, не требовала непременного моего присутствия; по этой уважительной причине отложил я свой отъезд на несколько дней, но в конце концов отправился в Париж, причем если обычно люди, впервые покидающие родные места, бросают прощальные взгляды на приходскую колокольню, я при отъезде не сводил глаз с трубы моего камина…

Избавляю вас от описания моего путешествия; вот я уже в Париже и, даже не заглянув в Музей[488], пускаюсь на прогулку по стопам Гурмана…

Вы помните, сударь, что если я покинул родные края, стремясь, можно сказать, заново начать обучение и впитать новые познания, единственная причина тому – не кто иной, как вы. Могу ли я в таком случае не предъявить вам горестных упреков – ведь по вашей вине я совершил две роковые ошибки, обрекшие меня на два скверных обеда, а это, как вы сами прекрасно знаете, есть величайшее несчастье, какое только может приключиться с Гурманом.

Выслушайте же правдивый рассказ о моих бедствиях и судите сами, есть ли у меня основания горевать.

Рассказ о бывшем поваре министра и маршала Франции – поваре, который прежде слыл одним из величайших мастеров гастрономического искусства, распалил мое воображение. Зная по многолетнему опыту, что наибольший аппетит рождается у человека, который дарует и телу, и уму возможность продолжительного бездействия после деятельных физических упражнений, я обошел все набережные, а затем провел три четверти часа на местах для публики в зале заседаний Законодательного корпуса.

Принятые меры принесли ожидаемый результат, и, движимый разгоревшимся чувством голода, я, объятый нетерпением, отправился на поиски некогда прославленного повара, сделавшегося ныне ресторатором. Но увы! Сколько бы я ни ходил по улицам Святого Доминика и Бургундской, я не обнаружил ни малейшего следа вожделенной ресторации Донзеля[489]. Умирая от голода, не чуя ног от усталости и пребывая в крайне мрачном состоянии духа, я бросился в ближайшую харчевню. Что сказать о ней? Столовая там занимала одну половину небольшой залы, а кухня – другую; остальное вы угадаете сами…

Понадобилось не меньше трех обедов у Робера, чтобы заставить меня утешиться и забыть об этой первой неудаче. Алча новых пищеварительных приключений и памятуя о похвалах, расточаемых вами господину Перье, я отправился на улицу Монторгёй. По дороге предавался я приятным мечтаниям и у меня уже текли слюнки при мысли о только что испеченных пирогах, скоросваренных отличных макаронах и проч. Но увы! не успел я переступить порога этого единственного в своем роде заведения, как навстречу мне вышел угрюмый слуга и объявил, что ресторации в этом доме больше нет[490]. Когда же я предъявил варвару соответствующую страницу «Альманаха Гурманов», призванную его смутить и посрамить, негодный отказался ее читать и отослал меня к соседу, о котором я умолчу, руководствуясь правилом истинных Гурманов не говорить дурного ни о ком из тех, кто имеет дело с кастрюлями и сковородками.

Примите и проч.

Мартен Пансар.

Это письмо доказывает, что зависть свирепствует среди кухмистеров и гостинников так же безжалостно, как и среди людей прочих профессий. Не подлежит сомнению, что соседи господина Донзеля, к которым господин Пансар, по всей вероятности, обращался с расспросами, осведомлены о том, где находится его заведение, ибо он открыл его уже много лет назад. Для них не составило бы труда указать приезжему дорогу, что обыкновенно и делают парижане с величайшей учтивостью и расторопностью, если только особые обстоятельства, делающие им очень мало чести, не побуждают их к молчанию.

Что же до нас, мы не можем разделить горечи господина Пансара, ибо две неудачи подвигли его на сочинение письма, которого он в противном случае, по всей вероятности, сочинять бы не стал и которое доставило нам – а также, надеемся, и нашим читателям – немалое удовольствие.

Год четвертый,

содержащий великое множество статей о гурманской нравственности и о вкусной снеди; немалое число любопытных рецептов; описание многочисленных рагу, как чужеземных, так и местных; Малое гурманское обозрение, или Третью прогулку Гурмана по Парижу; рассказ о лакомых открытиях, совершенных в 1805 году; некролог прославленному Гурману, скончавшемуся в 1805 году, и проч

1806

Nil actum credens dum quid superesset agendum.

Lucan

Что ничего не свершил, если дело еще остается.

Лукан. Фарсалия. II, 657; пер. Л.Е. Остроумова

АГ–4 посвящен Обществу Среды, о котором см. примеч. 187.

В пояснении автора к фронтиспису упомянуты книги:

Menon. Traité historique et pratique de la cuisine, ou le Cuisinier instruit de la connoissance des animaux, … de la façon de préparer les divers alimens et de les servir, suivi d’un petit abrégé sur la manière de faire les confitures liquides et autres desserts de toute espèce… P., 1758;

Jourdan Le Cointe. La Pâtisserie de santé, ou Moyens faciles et économiques de préparer tous les genres de pâtisserie de la manière la plus délicate et la plus salutaire. Р., 1792 (об этой книге см. примеч. 421);

Marin F. Les Dons de Comus, ou les Délices de la table. Ouvrage non seulement utile aux officiers de bouche pour ce qui concerne leur art, mais principalement à l’usage des personnes qui sont curieuses de sçavoir donner à manger, & d’être servies délicatement, tant en gras qu’en maigre, suivant les saisons, & dans le goût le plus nouveau. Р., 1739 (об этой книге см. примеч. 470);

Machet