Театр одного поэта. Пьесы, поэмы - Даниэль Мусеевич Клугер

Кобыла наклоняется к нему и начинает что-то шептать на ухо, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией. Шванвиц, то и дело оглядываясь на Томского и Нея, вытаскивает из кармана кошелек, выкладывает на стол несколько монет.

ТОМСКИЙ (вскакивает).

Ней! Маршал Ней!

Ней вздрагивает, словно от удара. Втягивает голову.

НЕЙ (шипит).

Сядьте, бог с вами, что ж вы так кричите?! На нас смотрят!

ТОМСКИЙ (медленно опускается на скамью; тихо, вполголоса).

Вот почему ваше лицо показалось мне знакомым. Вы — маршал Ней. Мишель Ней. Пятнадцать лет назад вас расстреляли по указанию Людовика Восемнадцатого. За то, что вы поддержали Бонапарта в битве при Ватерлоо.

НЕЙ (оглядывается по сторонам; тихо, вполголоса).

Если даже и так? Расстреляли — и всё. Меня больше нет, вам не о чем волноваться... ваше величество!

Теперь приходит пора нервно оглядываться по сторонам Томскому. Ответить Нею он не успевает — в трактир шумно вваливаются три матроса в сопровождении трех проституток. По знаку Катарины, на середину зала выходит Бродяга. Начинает, приплясывая, петь «Чертову цыганочку», увлекает в танец только что пришедших.

Чертова цыганочка

Ни веселья, ни печали...

Темнота ли, теснота?

То ли черти укачали,

То ли просто суета.

Ни уснуть, ни пробудиться,

Ни запомнить, ни забыть,

Ни уйти, ни воротиться —

Как такое может быть?

Было, не было, не будет,

Пронесет ли, занесет?

Ведьма взгреет, черт остудит,

Погремушкой потрясет.

Осторожными шагами,

Искривив усмешкой рот,

Он проследует за нами

От порога до ворот.

И слюнявит пастью клейкой

В небе звездочку жираф,

И скользит по краю змейкой

То ли саван, то ли шарф,

И гадалка напророчит

То ли склеп, а то ли дом...

Черт резвится, черт хохочет,

Ходит ведьма колесом. 

Катарина аплодирует. К ее аплодисментам присоединяются остальные. Скоро Бродяге аплодирует весь трактир. Бродяга раскланивается.

Внезапно распахивается входная дверь. На пороге возникает Франсуа-Эжен Робо — шестидесятидвухлетний мужчина, невысокого роста, несколько полноватый. Одет в серый сюртук с отворотами, такого же цвета жилет на золоченых пуговицах и суконные брюки. Воротник-стойка, шелковый пластроновый галстук, кавалерийские сапоги со шпорами, потрепанная двууголка (т.н. «бикорн») без кокарды и галуна — просто шляпа необычной формы.

Шаги нового гостя привлекают внимание собравшихся. Аплодисменты стихают. Воцаряется тишина. Все поворачиваются к вошедшему.

КАТАРИНА (приветливо).

Добро пожаловать, мистер. Или месье? Сеньор? Может быть, милостивый государь? В любом случае — добро пожаловать, проходите, не стесняйтесь! Первая выпивка — за счет трактира.

НЕЙ (со вздохом облегчения).

Наконец-то. Думал, сегодня он опять не придет.

ТОМСКИЙ (потрясенно).

Боже мой, как он похож... (Поспешно прикрывает рот рукой).

РОБО (Катарине, приподняв шляпу).

Прошу прощения, мадемуазель. Это — трактир «Итака», я не ошибся? Не найдется ли у вас комнаты для бедного коммивояжера?

Занавес.

Конец первой картины

ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ

Занавес закрыт. Перед занавесом, посередине авансцены, вряд, лицом к зрительному залу, сидят на стульях с высокими спинками три действующих лица пьесы: Питер Стюарт Ней, Федор Кузьмич Томский и Франсуа-Эжен Робо.

Справа от них — Бродяга с гитарой в руках. Бродяга поет «Песню о подменах».

Песня о подменах

Причудлива реторта

Неведомых времен,

Неведомого сорта

Величие имен.

Вокруг чужие лица,

Не стоит клясть судьбу:

Кому-то — веселиться,

Кому-то — спать в гробу...

Полет стеклянной птицы,

Пустое колдовство,

Исписаны страницы,

Не найдено родство.

Вокруг чужие лица,

Не стоит клясть судьбу:

Кому-то — веселиться,

Кому-то — спать в гробу...

Подмены, перемены,

Дорога и судьба,

Сходящиеся стены

И чья-то ворожба.

Вокруг чужие лица,

Не стоит клясть судьбу:

Кому-то — веселиться,

Кому-то — спать в гробу...

БРОДЯГА (в зал).

Прежде, чем мы вернемся к рассказу об удивительных событиях, случившихся в трактире «Итака», я должна кое-кого вам представить. Будьте внимательны, друзья мои. Всё, что вы сейчас услышите, не является плодом воображения автора пьесы, отнюдь. Всё это известно уже без малого двести лет, хотя серьезные господа утверждают, что так называемые альтернативные версии жизни наших героев, являются частью конспирологических теорий. Теорий, которыми серьёзные люди, тем более, ученые историки, не интересуются. Но мы-то с вами к серьезным людям не относимся, правда? И учеными не считаемся, так ведь? А значит, мы имеем право принять эти теории за чистую монету. Что мы сейчас и сделаем, едва услышим их от заинтересованных лиц. Итак (обращается к сидящим мужчинам), прошу вас, господа. (Нею). Вам первое слово, господин учитель.

Ней встаёт.

НЕЙ (бесстрастно, глядя поверх голов).

Меня зову Мишель Ней. Я — маршал Франции, герцог Эльхинген, князь Москворецкий. Последний титул мне был пожалован после сражения под Москвой — на Бородинском поле. Император Наполеон называл меня «храбрейший из храбрых». В пятнадцатом году, когда император бежал с острова Эльба, Ней^обещал Людовику XVIII привести Наполеона живым или мёртвым, но перешёл на сторону Наполеона. При Ватерлоо командовал корпусом, сражался до конца, был арестован и сразу же приговорен королевским правительством к смертной казни. (Пауза). Седьмого декабря пятнадцатого года меня расстреляли как государственного изменника. Перед смертью был удостоен особой милости — мне позволили командовать собственным расстрелом. (Пауза). Такова официальная версия событий. Правдива ли она? (Пожимает плечами). Не знаю. Может быть, правдива, но может быть, и не совсем. Потому что на самом деле (Катарине, уже другим тоном), на самом деле казнь представляла собою искусную инсценировку. Я не был расстрелян — старые друзья помогли мне бежать. Они же и переправили в Америку. Благословенную землю. Настоящие Елисейские поля, острова блаженных. Если, разумеется, таких старых грешников, как я, можно считать блаженными. Отныне я — да, по-прежнему, Ней, старина Ней. Но не француз Мишель Ней — маршал Франции и государственный изменник, а англичанин Питер Стюарт Ней — скромный школьный учитель истории. Дикси, господа.

БРОДЯГА. Кто-нибудь хочет дополнить то, что сказал господин учитель? Нет? (Нею).