Театр одного поэта. Пьесы, поэмы - Даниэль Мусеевич Клугер

Робо — и, наконец, спящий в инвалидном кресле Романов. По доносящемуся из кулис пьяному шуму можно сделать вывод, что трактир полон.

Бродяга поет «Песню о теневом театре нашей жизни».

Песня о теневом театре нашей жизни

Всё тени, тени... Маскарад,

Смещение богов.

Многозначительный парад

Бесплоднейших умов.

Вы чертите свои слова,

Сплетая с явью сон.

От них кружится голова

И спорить не резон.

Верти, Фортуна, колесо,

Криви усмешкой рот!

Ее величество, Руссо,

Дидро, Вольтер — и вот:

Вы снова смотрите в глаза,

Ваш взгляд неустраним.

Месье, следите строже за Созданием своим.

Журчанье древних серенад,

Круженье темных вод.

Смеются чьи-то лица над,

Господа из Старого Света

Стучат копыта под.

Но все они — иных времен.

Во сне ли, наяву

Я этих чертовых имен

Никак не назову. 

ТОМСКИЙ (обращаясь к Робо, продолжает давно, по всей видимости, идущий разговор).

Но вы не можете не признать, что еще в девяносто девятом году наш Суворов изрядно потрепал вашу армию в италийском походе. Вспомните падение крепостей Алессандрии и Мантуи, вспомните битву на Треббии, когда французская армия потеряла едва ли не половину своих солдат...

РОБО.

Я готов это признать. Но с одной поправкой.

ТОМСКИЙ.

Какой же?

РОБО (с усмешкой).

Меня там не было. Итальянской армией командовал Макдональд. Говорить, будто ваш Суворов — да, неплохой, в сущности, вояка, — но говорить, повторяю, что он разбил меня, всё равно, что и неудачи Массена в Испании тоже следует приписать мне. Полная ерунда, государь, брат мой. А вот при Бородино я разбил вас, с этим-то вы не будете спорить. Я разбил вашу армию и занял вашу старую столицу.

ТОМСКИЙ.

И сожгли ее.

РОБО (благодушно).

Нет, не жег. И вам это хорошо известно. Вашу Москву — варварский город, между прочим, типично азиатский, — сжег ваш же граф Ростопчин. Уверен, если бы мои солдаты не заняли Москву, он бы придумал другой предлог для пожара. Например, неосторожное обращение с огнем местных обывателей. Ему просто не нравилась Москва, которой именно вы почему-то поставили его управлять. Ну, это ваше дело. Так или иначе, Бородинское сражение вы проиграли. А я выиграл. И вот он (указывает на молчащего Нея) тому свидетель. Именно за ту победу я присвоил ему титул князя Москворецкого.

ТОМСКИЙ (нервно).

Нет, ничего я не проигрывал. Вас не было в Италии — допустим. Ну, так и меня не было в Бородино. Так что в этом смысле мы квиты, государь, брат мой.

Робо смеется, машет рукой.

(Назидательно). Кстати, князь Москворецкий — звучит по-идиотски. Назвали бы уж лучше своего маршала князем Бородинским. Или графом Шевардинским. Почему бы и нет?

РОБО (удивленно).

Кто в Европе знает, что такое Бородино? Титул должен вызывать восхищение, а не недоумение. Москворецкий — сразу понятно. Москва! Москва-река! А Бородинский? Что это такое — бородинский? Камзол бородинский? Конь бородинский? Может быть, хлеб бородинский? (Смеется). Вот то-то и оно. Всё должно быть по необходимости, а вовсе не по правде. Таков закон жизни. И смерти тоже.

РОМАНОВ (не просыпаясь).

И эту подлую девку, ди хунде медьхен Катеринкен, мит ирен швайненеенгстен Орлофф на конюшню и пороть, пороть, не останавливаться! Сделать фон ирем арш айн фарш!

Если актерам интересно — Петр Феодорович Романов тут, изъясняясь по-немецки, приказывает собаку Катеринку с ее свинскими жеребцами Орловыми запороть на конюшне, превратив ее задницу в фарш.

НЕЙ (удивленно).

По-моему, он ругается. Я немного знаю немецкий.

ТОМСКИЙ (успокоительно). Это он на бабушку. Семейные дела, месье маршал, дела прошлые и пошлые. Чего не скажешь во сне, знаете ли. При больном желудке и старческом слабоумии, тем более.

РОБО.

Кстати о бабушке. Екатерина Великая, да? (насмешливо). Вашего отца называли русским Гамлетом. Интересно, почему?

ТОМСКИЙ (печально).

Потому что он был меланхоличен. Потому что он страдал от несправедливости мира. Подобно герою Шекспира. Тянулся к добру, жаждал правды. Да мало ли, Господи! Впрочем, я не считаю такое прозвище справедливым. Это всё — газеты. В газетах чего только не напишут. О вас, например, писали «Корсиканское чудовище». Причем, заметьте, это писали французские газеты!

РОБО (насмешливо).

Оставьте. То, что писали обо мне, политика. А то, что писали о вашем отце, связано с его судьбой. Не потому ли получил он свое прозвище, что его судьба напоминает судьбу принца Датского? Смотрите, отец убит коварной женой, сам он отстранен от престола. А этот... как его? (Указывает на спящего Романова). Да, маркиз Пугачёфф — это же призрак убиенного отца! Не так ли? Ах, сир, брат мой, я тоже читал знаменитого английского поэта. Вот так вот. Правда, есть серьезное отличие. У Гамлета шекспировского не было сына, наследовавшего датскому принцу, когда тот воспоследовал за своим отцом. Но тут мы делаем поправку на необъятность и непредсказуемость русской истории и русской поэзии.

ТОМСКИЙ (раздраженно).

Господи, как же надоели мне все эти литературные разглагольствования, сир, брат мой. Давайте лучше оставим этот разговор. Тут мы с вами не найдем точек соприкосновения.

РОБО (любезно).

Как будет угодно, сир, дорогой брат мой.

ТОМСКИЙ (церемонно).

Благодарю вас, сир, брат мой.

Входит Мими, останавливается у входа. Кокетливо улыбается Робо, манит его пальчиком.

РОБО (изумленно).

Месье, мне кажется, или эта миленькая местная краснокожая мадемуазель действительно приглашает меня на рандеву? Черт возьми, это замечательно!

Мими вновь манит пальчиком и принимает соблазнительную позу.

РОБО (похотливо облизываясь).

А ведь среди моих возлюбленных не было ни одной индианки...

ТОМСКИЙ (ревниво).

Будьте осторожнее, сир, она может оказаться весьма коварной. Дикарки — от них всего можно ждать. Помните историю Олоферна и Юдифи. Или же Саломеи и святого Иоанна Крестителя. Разврат идет бок о бок с убийством. Берегите голову, сир, дорогой брат мой.

РОБО (встает).

Я тоже, сир, могу быть коварным. (Быстро подходит к Мими, галантно раскланивается). Я в вашем распоряжении, мадам! Ведите своего рыцаря!

Мими игриво берет его за пуговицу и тянет к двери. Оба выходят.

ТОМСКИЙ (с насмешкой).

Однако! И этот человек надеется вновь управлять миром? Когда не умеет управлять собственной плотью? Когда движим всего лишь похотью! Вот она, правда власти, маршал.

НЕЙ (смеется).

Когда-то, во