Советская одноактная драматургия, 1978 - Гунар Рейнгольдович Приеде

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Да не ты решаешь! Люди в городе ждут воды… Знаешь ли ты об этом?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Знаю.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Пошел жаловаться — прислушались, пересмотрели решение?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Нет…

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Тогда о чем речь? Почему сопротивляешься?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Совесть не позволяет.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. «Совесть»! Мы хотим выполнить план, дать людям воду, это против совести? Ты понимаешь, что говоришь? Ты воевал, получил столько орденов. Баграт, надо быть сознательнее.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Я отвечаю перед этими деревьями, зеленью, родником!

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Ничего не понимает.

Д и л а н я н (подходит к ним). Добрый день…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Ты здесь?

Д и л а н я н (знаком просит его молчать). Так, значит, этот родник последний в ущелье?

П е р в ы й  р а б о ч и й. Да, последний. Раньше было больше двадцати, остался один… Чудесная вода!

Д и л а н я н. И вы хотите разрушить последний?

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Уважаемый товарищ, вас это не касается. Пришел гулять, гуляй.

Д и л а н я н. Да, место здесь очень красивое… Вековые деревья, зелень, река! И рядом с городом… Тут можно отдохнуть…

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и (раздраженно). Ну, знаете, голова у меня сейчас занята другим!

Д и л а н я н. Спокойно, спокойно! Родник все же вы не тронете.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Я должен взорвать его исток!

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Вот почему я хотел срочно поговорить с тобой, товарищ Диланян…

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Диланян? Извините меня, пожалуйста, товарищ Диланян… Я только один раз видел вас и то издалека… Я обещал до конца квартала увеличить количество поступающей в город воды на двадцать литров в минуту…

Д и л а н я н. А что будет с этими деревьями, с ущельем? Ведь они орошаются только этой водой.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Товарищ Диланян, мы даем городу воду. Меня даже похвалили за этот проект.

Д и л а н я н. А сейчас будут ругать.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. За что? За то, что я перевыполнил план подачи воды?

Д и л а н я н. Но вы представляете, что это ущелье исчезнет?

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Конечно. И жалею. Сам вырос в деревне, среди зелени… Но что мне делать?

Д и л а н я н (в сторону Баграта). А он что?

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Наш механик…

Д и л а н я н. И как работает?

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Хорошо.

Д и л а н я н. Значит, спорит, зная, что есть план?

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Я вас не понимаю…

Д и л а н я н. А что скажут наши дети?

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Ну, они могут посадить новые деревья.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Но этих уже не будет…

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Мы не вечно будет жить! Будут другие деревья и другие люди!

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Каждому дана одна жизнь… И людям и деревьям…

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Баграт, ты же был на войне. Многих уложил на поле битвы.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Да, это были враги. А деревья, родник не враги. Я за них тоже воевал. Человек в ответе за все живое!

Д и л а н я н. Никаких взрывов! Баграт хорошо сказал: каждому дана одна жизнь.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Это ваше распоряжение?

Д и л а н я н. Да.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Вы поймите меня, товарищ Диланян. Я не могу не выполнить ваш приказ, но…

Д и л а н я н. Обратишься к высшей инстанции? Пожалуйста.

Н а ч а л ь н и к  с т а н ц и и. Уверяю вас, это совсем мне не по душе…

Д и л а н я н. Душа тут ни при чем.

Н а ч а л ь н и к  уходит вместе с  р а б о ч и м и.

(Подходит к человеку со шрамом, подает ему руку.) Здравствуй, Баграт.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Здравствуй, Рубен… «Большой начальник».

Они обнимаются. Потом присаживаются на камень у родника.

Значит, ты вспомнил…

Д и л а н я н. Вспомнил… Где ты был столько времени, почему не давал о себе знать?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Я писал тебе. Каждый Новый год.

Д и л а н я н. Вот чудеса! Значит, это ты «фронтовой друг»? А почему не подписывался своим именем?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Когда-то ты хорошо знал меня, Рубен…

Д и л а н я н. Ты был слишком чувствительным и гордым. Ты мог отдать другому последний кусок хлеба, а для себя никогда ничего не просил…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Характер не изменишь…

Д и л а н я н. Нет, Баграт, думаю, что у меня он изменился…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Ну что ты! Отзываются все о тебе хорошо.

Д и л а н я н. Вот это меня и настораживает…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Как так?!

Д и л а н я н. Считаешь себя уважаемым человеком, — успокаиваешься. Нет, Баграт, что-то случилось со мной.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Рубен-джан, раз ты понимаешь это, значит, сможешь стать прежним.

Д и л а н я н. Сегодня я многое передумал. И снова ты помог. Тогда спас мне жизнь, а сейчас…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. И ты тогда не пожалел бы жизни ради меня.

Д и л а н я н. Да-да, дорогой! А ведь мы могли бы быть всегда вместе! Помнишь? В Праге мы даже поклялись! Кстати, я и потом несколько раз побывал там. Бродил часами по улицам, которые мы когда-то освобождали. Вспоминал тебя и решил после приезда обязательно разыскать.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. И каждый раз забывал…

Д и л а н я н. Дела, заботы! А ты?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м (улыбаясь). Дела, заботы. А если всерьез, то ты слишком быстро поднялся. И я не хотел стать тебе обузой. Я и сегодня не пришел бы к тебе, если б не судьба родника.

Д и л а н я н. Значит, плохо думал обо мне, Баграт. А фронтовая дружба?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Ну мало что было…

Д и л а н я н. Да, время летит. А вот шрам на твоем лице очень заметен.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м (улыбается). Я часто умываюсь…

Д и л а н я н. Да, ты ведь работаешь у родника… У самого истока! Смотрю на тебя и думаю… Вот только что ты спас жизнь этих деревьев. А что спас я?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Ты можешь сделать намного больше, Рубен. У тебя большие права и возможности. Ты — товарищ Диланян.

Д и л а н я н. Поверишь, так хочется иногда походить по городу, сесть в трамвай, автобус…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. И некогда?

Д и л а н я н. Дело не в этом. Люди воспринимают это как какую-то блажь.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Должность не цель жизни, Рубен.

Д и л а н я н. Да. А вот попробуй оставаться самим собой, если нужно взвесить каждый шаг, каждое слово…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Не завидую тебе, Рубен. Но скажи, что ты намерен предпринять? Неужто…

Д и л а н я н (с улыбкой). О нет, братец, я не буду отказываться от всего, чего добился… Я не люблю отступать.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Я это знаю. И это хорошо. Надо бороться.

Д и л а н я н. Но против кого?

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Враг не только тот, кто воюет против нас… Есть, Рубен, у нас еще безразличие, эгоизм…

Д и л а н я н. Это верно. Но труднее всего бороться с собой.

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Наша жизнь должна быть посвящена тем, кто погиб, и тем, кто живет.

Д и л а н я н. Я тебе обещаю…

Ч е л о в е к  с о  ш р а м о м. Не нужно обещаний. Живи и работай как велит сердце бывшего фронтовика.

Д и л а н я н. Тогда в бой! (Встает.)